Большие дела (СИ)

- Товарищ лейтенант, - рапортует он. - Сержант Зарипов для охраны подозреваемого прибыл.

- Ну, ладно, Брагин, - говорит Першин, вставая из-за стола. - Бывай. Удачи тебе.

- И тебе, Артём, - говорю я, - удачи. Невеста нужна будет, заглядывай. У нас на фабрике их много. Все только тебя и ждут.

Сижу, жду. Время тянется медленно. Зарипов за столом как истукан, деревянный солдат Урфина Джуса, никаких эмоций, ни даже искорки жизни в стеклянных имитациях глаз. Дело идёт к обеду. Не то, чтобы мне хотелось есть, хотя и это тоже, но тратить время впустую и быть отрезанным от всей информации совсем не прикольно.

Через полчаса ожидания дверь открывается и в кабинет входит его превосходительство генерал Печёнкин. В мундире, с наградными колодками, с сияющими звёздами и горящими чем-то недобрым глазами.

- Здорово, Егорка, в жопе касторка, - задорно говорит он и делает знак Зарипову, который вскакивает и тут же вылетает из кабинета.

- Игривое настроение? - подмигиваю я. - В предчувствии фиаско что ли, товарищ генерал, чтоб вас конь отодрал?

- Достукался ты, малолетка. Мента завалить - тут и сам Брежнев тебя не спасёт.

- У вас горячка, Глеб Антонович, причём белая. Лечиться надо.

- Водитель твой дал показания уже, что ты был неподалёку от места преступления в момент совершения этого зверства.

- Ого, вот это да, ничего себе, улика железобетонная. Кого убили, можно узнать?

- Того, с кем у тебя была встреча в момент убийства, - широко и как бы добродушно улыбается он.

- О, так вы, оказывается, в курсе всего на свете? Понятно, а я-то думаю, вы или не вы? Убить меня хотели? Но это ж какую смелость нужно иметь и уверенность. Стало быть, что-то изменилось, да? Изменилось, раз вы такой резкий стали. Замаячил московский огонёк? И включил его вам кто-то очень влиятельный. Кто, скажите, не будьте таким скрытным. Караваев что ли? Но он сам по себе не такая уж мощная фигура.

- Мыслитель, - довольно хмыкает Печёнкин. - Подумай. Время на размышления - это единственное, что у тебя скоро останется. И анальная боль.

- Какой вы неприятный, товарищ генерал-майор, - усмехаюсь я. - Крайне неприятный и даже немного мерзкий. Знаете, кстати, где ваш Снежинский?

- Да мне похеру, сынуля, где он. Мне важно, где ты. И теперь никуда ты от меня не денешься.

- Посмотрим, - улыбаюсь я.

Улыбаюсь, но под ложечкой посасывает. Тревога - это такая штука, от которой одной улыбочкой не отделаешься. Я не сомневаюсь, что мои соратники по длине всей вертикали сейчас решают, вытаскивать меня или нет. Это особо циничные, а остальные, разумеется, думают лишь о том, как именно вытаскивать.

И здесь, я полагаю, решающее слово остаётся за зятем генсека и первым с этого года замом министра генерал-лейтенантом Чурбановым Юрием Михайловичем. И самым важным моментом окажется то, насколько его проняли мои слова о будущем. А я, надо сказать, не проявил особого мастерства в области красноречия, разговаривая с ним о перспективах. Мог бы и получше постараться, честно говоря…

Я, конечно, надеюсь и на Галину Леонидовну, но тут уж, как говорится, ой, Галя-Галя, моя бабушка сказала надвое…

А ещё важный вопрос - насколько силён этот Караваев и кто стоит между ним и министром, и какие ещё у него есть связи, и кто заинтересован в его победе надо мной и над Чурбановым, собственно говоря…

- Посмотрите, конечно, - великодушно позволяет Печёнкин. - Только что вы увидите? Комбинашка была беспроигрышная. Он тебя грохнет - хорошо. Ты его - тоже хорошо. В зоне всё одно сдохнешь, а может и до зоны ещё.

- Удивляюсь я уму вашему, - качаю я головой. - И откровенности тоже. Сразу видно, государственный человек, хоть и в провинции сидите.

Мы ещё какое-то время перебрасываемся словами, пикируясь подобным образом, а потом он уходит, оставаясь в крайне радостном и благодушном настроении. Я снова остаюсь один на один с Зариповым и опять погружаюсь в раздумья.

Судя по всему, что-то происходит. Идут торги, переговоры или отдаются приказы, и мне остаётся только ждать. Проходит не менее часа, прежде чем в кабинет возвращается молодой лейтенант Першин.

- Егор, - говорит он и протягивает бумажку. - Вот пропуск. Можешь идти, разобрались, похоже, что не того взяли.

- А Печёнкин где? - спрашиваю я.

- Не знаю, это тебе в управление нужно проехать, чтобы его увидеть.

Увидим ещё. Когда-нибудь… У Бога дней много.

На выходе меня никто не встречает, и я пью морозный воздух свободы в одиночку. Я, конечно, рад, что меня выторговали и выпустили. Настолько рад, что могу даже обойтись без лицезрения рожи Печёнкина. Хотя, может, и загляну к нему.

- Артём, а не знаешь, что с товарищем моим? Игорь Зырянов, его тоже взяли по этому недоразумению.

- Нет, не знаю. Я вообще не в курсе твоего дела, у меня дежурство просто.

- Ну ладно, - киваю я. - Рад был познакомиться. Может ещё увидимся. Я тут у вас частенько бываю.

К сожалению…