Большие надежды (без указания переводчика)

— Что бъ намъ выпить, мистеръ Гарджери? Конечно, на мой счетъ.

— Сказать вамъ правду, я не привыкъ пить на чужой счетъ.

— Не привыкли? Ну, да разъ, въ кои-то вѣки, да притомъ же въ субботу вечеромъ. Говорите скорѣе, чего же?

— Я не хочу быть нелюбезнымъ собесѣдникомъ, сказалъ Джо. — Давайте хоть рому.

— Рому, повторилъ незнакомецъ. — А что скажетъ этотъ господинъ?

— Рому! сказалъ мистеръ Уопсель.

— Рому на троихъ! крикнулъ незнакомецъ трактирщику: — и подайте стаканы!

— Этотъ господинъ, сказалъ Джо, съ намѣреніемъ отрекомендовать мистера Уопселя:- нашъ дьячокъ.

— Ага! произнесъ незнакомецъ скороговоркой, устремивъ свой взглядъ на меня:- въ той уединенной церкви на болотѣ, окруженной гробницами?

— Въ той самой, сказалъ Джо.

Незнакомецъ съ видомъ наслажденья, пробормотавъ что-то себѣ подъ-носъ, протянулъ ноги на скамьѣ, которую онъ занималъ одинъ. На немъ была дорожная шляпа съ широкими, отвислыми полями, а подъ ней носовой платокъ, повязанный вокругъ головы наподобіе чепца, такъ-что не было видно волосъ. Когда онъ смотрѣлъ на огонь, мнѣ казалось, что лукавая полуулыбка озаряла его лицо.

— Я незнакомъ съ вашими мѣстами, господа; но мнѣ кажется, страна здѣсь очень-дикая, въ-особенности къ рѣкѣ.

— Болота большей частью пустынны, возразилъ Джо.

— Конечно, конечно! Что, попадаются вамъ цыгане, или другіе какіе бродяги?

— Нѣтъ, сказалъ Джо. — Развѣ изрѣдка бѣглый каторжникъ, и отъискать ихъ нелегко. Не правда ли, мистеръ Уопсель?

Мистеръ Уопсель, вспомнивъ, какъ онъ бѣдствовалъ, согласился, но безъ большаго сочувствія.

— А развѣ вамъ приходилось отъискивать бѣглецовъ? спросилъ незнакомецъ.

— Какъ-то разъ, отвѣтилъ Джо. — Не то, чтобъ мы сами ловили ихъ — вы понимаете; мы пошли только въ качествѣ зрителей: я, мистеръ Уопсель и Пипъ. Помнишь, Пипъ?

— Какъ же, Джо.

Незнакомецъ снова взглянулъ на меня, попрежнему, прищуривъ одинъ глазъ, какъ-будто онъ цѣлился въ меня своимъ невидимомъ ружьемъ.

— Какъ вы его назвали? спросилъ онъ.

— Пипъ, отвѣчалъ Джо.

— Крещенъ Пипомъ?

— Нѣтъ.

— Ну, такъ кличка, что ли?

— Нѣтъ, сказалъ Джо: — это родъ прозвища, которое онъ даль себѣ, будучи ребенкомъ, его и пошли такъ звать.

— Онъ вашъ сынъ?

— Нѣтъ, сказалъ Джо, задумчиво, не потому, конечно, что ему приходилось обдумывать свой отвѣтъ, а потому, что въ этомъ трактирѣ было принято глубокомысленно обдумывать все, что говорилось за трубкой. — Нѣтъ, онъ мнѣ не сынъ.

— Такъ племянникъ? сказалъ незнакомецъ.

— Нѣтъ, сказалъ Джо, съ тѣмъ же глубокомысленнымъ видомъ:- Я не стану обманывать васъ: онъ мнѣ и не племянникъ.,

— Ну, такъ, что же онъ такое, ради самого чорта? спросилъ незнакомецъ.

Это выраженіе показалось мнѣ сильнѣе, нежели требовалось.

Тутъ мистеръ Уопсель ухватился за этотъ вопросъ, какъ человѣкъ, знающій вообще всю подноготную родства въ деревнѣ; онъ по своей должности обязанъ былъ-имѣть въ виду степень родства при совершеніи браковъ. Мистеръ Уопсель объяснилъ узы родства, связывающія меня съ Джо, и тотчасъ же перешелъ къ торжественному монологу изъ Ричарда III, оправдавъ въ глазахъ своихъ этотъ переходъ словами: «какъ говоритъ поэтъ». При этомъ я могу замѣтить, что когда мистеръ Уопсель отнесся ко мнѣ, онъ почелъ нужнымъ провести рукою по моимъ волосамъ и сбить ихъ мнѣ на глаза. Я не могу постигнуть, почему всѣ люди, посѣщавшіе нашъ домъ, всегда, въ подобныхъ обстоятельствахъ, подвергали меня этой возмутительной ласкѣ. Я не припомню, чтобъ когда-либо, въ самую раннюю мою молодость, я былъ предметомъ вниманія нашего семейнаго кружка; лишь изрѣдка какая-нибудь особа, съ огромными руками, дѣлала подобную наружную попытку оказать мнѣ свое покровительство.

Все это время незнакомецъ смотрѣлъ такъ, какъ-будто онъ рѣшился наконецъ выстрѣлить въ меня. Но онъ не сказалъ ничего послѣ сдѣланнаго имъ рѣзкаго восклицанія, пока не принесли пуншъ; тогда онъ выстрѣлилъ очень-странно. Это было не словесное замѣчаніе, а продолжительная пантомима, которая ясно относилась во мнѣ. Онъ мѣшалъ свой пуншъ, глядя на меня пристально, и отвѣдалъ его, не сводя съ меня глазъ. И онъ мѣшалъ и отвѣдывалъ его не поданной ему ложкой, а напилкомъ; но онъ дѣлалъ это такъ, что никто не видѣлъ напилка, кромѣ меня; потомъ обтеръ и спряталъ его въ боковой карманъ. Какъ только я увидѣлъ этотъ инструментъ, я тотчасъ призналъ его за напилокъ Джо и догадался, что незнакомецъ вѣрно знаетъ моего каторжника. Я сидѣлъ, глядя на него, какъ околдованный. Но онъ уже развалился на своемъ мѣстѣ, мало обращая на меня вниманія и говоря преимущественно о посѣвахъ рѣпы.

Въ нашей деревнѣ было прекрасное обыкновеніе по субботнимъ вечерамъ чиститься и отдыхать передъ началомъ новой недѣли. На этомъ основаніи Джо осмѣливался въ субботу приходить домой получасомъ позже обыкновеннаго. Когда прошли эти полчаса и пуншъ былъ выпитъ, Джо, взявъ меня за руку, собрался идти.

— Погодите минутку, мистеръ Гарджери, сказалъ незнакомецъ: — кажется, у меня, гдѣ-то въ карманѣ, застрялъ новенькій шиллингъ: если я найду его, то отдамъ этому мальчику.