Большие Надежды (СИ)

— Я успею.

И это было не мечтой или надеждой, не попыткой убедить самого себя или кого-то ещё, нет. Артур Хант был обязан. Другого попросту не дано, ведь он всегда успевал! Всегда… И потому, выйдя из Башни, он продирался сквозь постепенно крепнувший ветер, который будто пытался ему помешать, но Артур всё равно шёл. Он не понимал, как стоит на ногах, но это было совершенно неважно, потому что где-то там его ждала Флор. Самая сумасбродная женщина, что когда-либо создавала природа. Невозможное и почти нереальное живорождённое счастье, которое Артур просто не в силах вот так потерять. Он ведь не сможет… Без неё он не справится. Просто не выживет, потому что жить вообще будет незачем.

И Артур шёл. Продирался сквозь бушующий Город, цеплялся за стены, хватался за камни, падал на скользких от дождя и пыли камнях, а потом снова вставал, пока истошно стучало где-то в груди неутомимое сердце. Оно упрямо надеялось и билось-билось-билось, толкая Артура сквозь мерцавшие алыми вихрями всполохи. Глупое, дурацкое сердце, которое восторженно замерло, когда в один миг бушевавшее вокруг безумие Бури вдруг оборвалось.

Это случилось так неожиданно, что Артур споткнулся и резко остановился, чувствуя, как рвутся от тяжёлого дыхания лёгкие. Диким, неверящим взглядом он смотрел, как опадала на влажные камни серая пыль, как стихали порывы ещё секунду назад дикого ветра, и почему-то боялся. Буря закончилась, однако внутри нарастал необъяснимый и совершенно обезумевший страх, что вот теперь он действительно опоздал. Этот ужас от собственного бессился рвался наружу до дикого крика, до вопля, вопреки заколотившемуся в отчаянии сердцу. То ещё верило. То ещё на что-то надеялось и чего-то ждало, когда над Городом вдруг протяжно взвыла сирена. Одинокая. Тонкая. Жалкая. Такая тоскливая, будто она тоже что-то почувствовала и теперь горько оплакивала. Её надсадный стон прокатился по ошеломлённо затихшему Городу, и дыхание снова перехватило. А в следующее мгновение Артур бросился к уже видневшемуся за домами Щиту.

Наплевав на выжигавшую разум боль, он бежал туда, где ждали будто вечность назад брошенные у лаза глиссеры, а перед глазами были не улицы Города, не засыпанные песком мостовые, а бесконечная вереница воспоминаний. Словно опять наяву Артур видел картины из прошлого, слышал голос и смех, ощущал осторожное прикосновение и совершенно неумелые поцелуи. Он чувствовал сладкий вкус кожи, а не запах выхлопных газов, смотрел не в тусклое небо, а в яркую летнюю синеву глаз, и вокруг всё звенели радостные колокольчики, вместо взвывшего ветра, когда глиссер отчаянно рванул с места. Всё это окружало Артура той самой надеждой, которая была ядовитой на вкус. Точно отравленная, она ещё билась в мозгу, не понимая, что уже умерла. И когда вдалеке, окружённая ореолом пожара, появилась тёмная точка, Артур окончательно понял, что вместе с ней прямо сейчас умер и он.

Чёрный глиссер, виляя и кренясь на бок, приближался чудовищно медленно, и у Артура ушли последние силы, чтобы остановиться и ступить на усыпанную песком мёртвую землю. Взметнулась позёмкой тусклая пыль, а потом он просто рухнул в неё на колени.

«Ты — это мой Город!»

— Флор…

Исцарапанный, чуть оплавленный от огня глисс замер напротив Ханта, а потом устало ткнулся в протянутую ладонь. Пустой.

* * *

Флор оглянулась на мерцавший вдали зеленоватым светом Город и едва не свалилась, когда под колёса метнулась незаметная во тьме кочка. Чёрт…Она на мгновение зажмурилась, пытаясь прийти в себя, но слабость, которая преследовала её ещё в Убежище, стала сильнее. Руки немели, пальцы соскальзывали с рукоятей, но Флор старалась держаться. Господи… как же было дерьмово!

— Мэй! Не отставай! — немедленно донёсся до неё сквозь гудение ветра крик Герберта, и пришлось окончательно распластаться на широкой чёрной спине глиссера.

Тот ехал удивительно ровно, и Флор была почти уверена, что та недавняя кочка попалась нарочно. Машина не умела говорить, но прекрасно изъяснялась вот такими намёками, давая понять, что не потерпит подобной невнимательности. Видимо, выданные ей указания та поняла слишком буквально, а потому отнеслась с к ним очень серьёзно. Прямо как Артур. Ну да… он же говорил, что их разумы связаны. Флор улыбнулась, но тут же нахмурилась, когда руль перед ней вновь недвусмысленно едва заметно вильнул. Хорошо. Она поняла! Хотелось фыркнуть, но вместо этого Флор скрипнула зубами, когда в груди стало чудовищно больно. И глиссер вдруг будто насторожился, почувствовав, как скользят по рулю её руки.

Наверное, надо было признаться Артуру, что дело дрянь, но… Она не смогла! Хотела казаться для него сильной, а на самом деле позорно струсила.

«Ты умираешь!» — вдруг всплыл в голове его голос, и Флор зажмурилась. Да, похоже, это действительно так, но рядом с ним было так просто не думать об этом, а просто жить и… Господи! Она не хотела умирать!