Большие проблемы маленькой блондинки

Так себе была пацанва, то ли на игле с малолетства, то ли недоедали. Троих можно было смело вязать в пучок.

— А чего нужно? Чего сюда притащился? Тут наш район, ты че, не знаешь? — пискнула девка, выставив ногу в рваной босоножке далеко вперед.

— Бабу свою ищу, — коротко пояснил Щукин и снова поочередно оглядел каждого.

Пацанва вдруг оказалась готовой к диалогу. Сначала заулюлюкали совершенно по-глупому, почти по-детски. Принялись отпускать идиотские шутки, правда, вполне безобидные. Потом разом затихли, и девка снова спросила:

— А че за баба, раз ты ее здесь ищешь? Путевых тут не водится. — Она тут же поняла, что сморозила глупость, рассердилась на себя, покраснела и поспешила оправдаться: — Мы-то местные, нам-то че! А вот из пришлых здесь путевых нет.

— Согласен, — кивнул Щукин, заметно расслабляясь, драки не будет, подсказало ему природное чутье. — Потому и ищу, что непутевая. Путевые они дома подле мужа сидят, так ведь?

Ребята одобрительно загалдели. Девчонка фыркнула неопределенно. Через пару минут гвалт стих, и снова она:

— Адрес есть? Или так, наугад ищешь, не по наводке?

Она вдруг засмущалась его внимательного, чуть насмешливого взгляда и поспешила задвинуть за ребячьи сандалеты свои раздолбанные вдрызг босоножки.

— Есть адрес. — Щукин улыбнулся одними губами и продиктовал: — Улица Угловая. Дом семнадцать. Квартира номер три.

Чем таким выдающимся прославился этот дом либо квартира, оставалось только догадываться, но что прославился, это точно.

Ребята замерли, словно очень резво переключились на детскую игру «море волнуется». Только что, буквально минут пять-семь назад, корчили из себя серьезных и взрослых, пытались острить, ерничать и даже запугивать его. Стучали в раскрытые ладони кулаками, поигрывали скудной мускулатурой, переглядывались со значением. И тут же, словно по команде, замерли с растерянными, детскими совершенно мордахами.

Какая там фигура на месте замри?

Играл Щукин, много раз играл в раннем детстве в эту хорошую, добрую игру. И фигуры там задавались разные друганами по улице. То морская, то военная, реже спортивная. Теперь же налицо, вернее, на лицах, замерла та самая ерунда, которую Щукин для себя определил как смущение.

Чем-то жутко смутил он ребят, продиктовав простой, казалось бы, адрес.

Чем?!

— Что-то не так? — все же не выдержал и поинтересовался он, потому что местная братва словно воды в рот набрала, причем одновременно и всем скопом. — Эй, малышка, что-то не так? Что? Что не так с этим домом номер семнадцать и квартирой номер три, а? Там что, ее нет?

Ребята молниеносно переглянулись, и трое из пяти опустили взгляды в пыльный, заплеванный асфальт. Четвертый и вовсе отвернулся. На Щукина продолжала смотреть лишь девчонка, но лучше бы она этого не делала, поскольку плохо она смотрела на Щукина. Непотребно вовсе, и взгляд ее — жалостливый, со слезой почти — ему абсолютно не пришелся по душе.

— Что?! — коротко, будто кислотой плеснул в каждого, уронил Щукин и сделал шаг вперед. — Что с ней?! Она там?!

Ребята тут же прыснули назад, как стайка встревоженных воробьев. На месте осталась лишь девчонка, которая совершенно некстати разозлилась и прокричала:

— Кто она?! Кто она?! Долбишь одно и то же! Она, она! А кто она?! Как твою бабу зовут? Пардон, жену? Жену ведь ищешь, я не ошиблась?

— Тамарка, — хрипло выдавил Щукин и еле сдержался, чтобы не ухватить девчонку за шиворот и не вытрясти из нее правду. — Мою жену зовут Тамара! Что с ней?!

— Тамара? — Девчонка обрадовалась мгновенно и даже не пыталась этого скрыть. — Так бы сразу и сказал! Нету там твоей Тамары. Скажите?!

Трое из пятерых резво кивнули китайскими болванами. Двое поостереглись, все так же продолжая буравить взглядами асфальт Угловой улицы.

— Тамары нету, а Света есть? — спросил Щукин, и ему снова не понравилась реакция на его вопрос.

— Света? Какая Света? — промямлил один из тех, что кивнул.

— Светина Света. Это ведь ее адрес: Угловая улица, дом номер семнадцать, квартира три, — начал терпеливо объяснять Щукин, всем нутром чувствуя, что дело дрянь. — Света там есть или нет?

— Ну а Света тебе зачем? — снова промямлил тот же самый малый и глянул, почти как девчонка, со смесью жалости и удивления. — Сначала Тамара нужна. Теперь вот Света. Ты уж определись, дядя, кто конкретно тебе нужен?

Грязно-серая бетонная стена многоэтажки неожиданно закачалась у Щукина перед глазами и едва не рухнула. Может, и рухнула бы, не подопри ее плечом один из тусовки. Второй, третий и четвертый прочно стояли на асфальте, и именно поэтому, а не по какой другой причине тот не выскочил у Щукина из-под ног. Но вот пятому не повезло. Пятый стоял от Щукина слишком близко и слишком откровенной была его жалость, плескающаяся в юных, безвременно помутневших глазах. Ему и до-сталось.

Выбросив руку вперед, Стас схватил малого за воротник джинсовой безрукавки и, почти приподняв над землей, подтащил к себе поближе. Притиснул свое горящее лицо к его побледневшей щеке и просипел мерзко так, как сипел только один раз в своей жизни, когда не смог остановиться и убил-таки: