Большие снега

Рыжие домишки,
мазутные пути.
Оравою воришек
клубятся воробьи.

Зачем-то элефанты

стоят в аллее бусой.
Дымы висят, как банты,
и фонари – как бусы.

Еркектер туалети

и айелдыр.
Немного же на свете
подобных дыр.

Камыш,

сухая кашка, —
кого пасти?
Любезная казашка,
меня прости.

Сквозь свет, столоверчение,

сквозь дым и чад,
меня как бы в свечение
уже кричат.

И тонкою синицею

Свисток в пути:
«Оставь меня, провинция!
Не дай уйти!»

Евгению Любину

Дым, как нежные молоки.
Слева, справа – клубы дыма.
Добродетель и пороки
рушатся неудержимо.
И в заката пляске рыжей,
все мы – жертвы на гарроте.

Боже, дай мне силу выжить

на последнем повороте!

Не вещественным составом,

в тигле выплавленном плотно,
а божественным уставом,
выплеснутым на полотна,
пламенем под эти крыши,
криком, не умершим в гроте.

Боже, дай мне силу выжить

на последнем повороте!

Что мне вечные вопросы,

если смерть дается даром?
Вот уже и нас выносит
в мир, плюющийся угаром.
И бездумно вечность нижет
дни, тасуя их в колоде.

Боже, дай мне силу выжить

На последнем повороте!

1965–2007

II

Стихи о бессмертии