Большие воды

– Ой, он очнулся! – воскликнула Иалит. Потом мягко произнесла, обращаясь к Деннису: – Он в шатре моего дедушки Ламеха, дедушка и Хиггайон заботятся о нем. Он тоже обгорел на солнце, но намного меньше, чем ты.

Слова превратились в неразборчивый гул, и Деннис соскользнул обратно в беспамятство. Излишек солнца, мусорная яма и оттирание песком – от всего этого он заболел. Очень сильно заболел. Так плохо ему не было, даже когда он болел гриппом и лежал с температурой больше сорока. Ему тогда понадобились антибиотики, чтобы справиться с болезнью. Фиг его знает, что там у них было в этой яме. Фиг знает, какую инфекцию там можно подхватить. Деннис подумал, что он, возможно, умирает от солнечного удара, и он даже не очень-то и возражал. Только вот хотелось бы быть дома, на собственной планете, а не тут – в каком бы уголке Вселенной это «тут» ни находилось, – с этими чудны́ми коротышками. Деннис пожалел, что уже слишком большой для того, чтобы мама приходила его будить. А то она пришла бы и непременно пробудила его от этого кошмара и сняла с него рыцарский шлем, который так давит на череп, что голова просто раскалывается.

Он погрузился во тьму.

Первые несколько дней в шатре дедушки Ламеха Сэнди чувствовал себя ужасно. Обгоревшая кожа пошла волдырями. Там, где не горело, там зудело. Но когда жар спал, Сэнди стал ожидать вечера, чтобы увидеть Иалит. Она не приходила, а женщины постарше, которые приносили светильник и зачастую задерживались поболтать со стариком, чтобы иметь повод поглазеть на Сэнди, его не интересовали.

Он теперь знал, что Деннис в безопасности, в шатре рядом с шатром Иафета, и что о нем заботятся. Он знал, что они с Деннисом вызывают сильнейшее любопытство женщин, приходящих каждый вечер.

– В жизни не видала ничего подобного! – воскликнула самая старшая из женщин по имени Матреда. – Если бы наш великан не обгорел сильнее, я бы не поверила, что их двое!

Ана с Элишивой тоже воспользовались своей очередью принести лампу дедушке Ламеху и пошептались насчет Сэнди и его сходства с близнецом, который все еще лежал в лихорадке в женском шатре. Но они не решались заговорить с Сэнди и беседовали тихо, чтобы он не расслышал их слов.

Аднарель приходил каждый день, хотя бы для того, чтобы добавить свежие травы или порошки в воду, которой Хиггайон продолжал опрыскивать больную кожу. Пеликан заботился о том, чтобы кувшин с водой не пустел, а когда дедушка Ламех благодарил большую птицу, он обращался с ней, к удивлению Сэнди, не как с обычным пеликаном. Старик часами возился со стряпней, стараясь пробудить аппетит Сэнди, и вкуснее всего были те блюда, которые напоминали мамино тушеное рагу, приготовленное на бунзеновской горелке. Сэнди хотелось расспросить старика про женщин, приходящих по вечерам, и, самое главное, узнать, почему среди них не бывает Иалит, но он смущался и помалкивал. И спал, спал и выздоравливал.

В первую ночь, когда стало похоже, что болезнь покинула Сэнди и он идет на поправку, хоть пока и не окреп, Ламех предложил вместе выйти из шатра и посидеть под звездами.

– Их свет не причинит вреда твоей заживающей коже. Она такая светлая, такая светлая! Неудивительно, что у тебя случилась солнечная лихорадка.

Он протянул руку, Сэнди ухватился за нее, и старик помог ему встать. Оказалось, что ноги Сэнди ослабели и совершенно отвыкли двигаться. Ламех откинул полог шатра и придержал его, пропуская Сэнди; тому пришлось пригнуться, чтобы пройти. Неподалеку от шатра росла большая смоковница, от старости уже переставшая плодоносить. Один корень торчал из земли, образуя низкое сиденье. Ламех уселся на него и кивком пригласил Сэнди устраиваться рядом.

– Смотри, – указал он на небо.

Величие ночного неба потрясло Сэнди еще во время его ночных визитов в рощу, служащую уличной уборной. Он пытался расспросить старика, где он находится: на какой планете, в какой галактике? Но его вопросы лишь вызывали недоумение Ламеха. Солнце, луна и звезды вращались вокруг оазиса и пустыни. Их поместил на небо Эль для блага людей. Так что Сэнди до сих пор не имел ни малейшего представления, куда их с братом закинула собственная глупость.

Теперь он просто смотрел на небо в благоговейном восторге. Дома даже зимой, когда воздух был чище всего, даже в сельской глуши, где они жили, их звезды никогда не походили на эти звезды пустыни. Сэнди казалось, что можно рассмотреть даже рукава спиральных галактик, кружащихся в своем великом танце. Рядом с сиянием звезд небесная твердь была чернее черного.

Если не считать горизонта.

– Слушайте, – сказал Сэнди, – а почему в той стороне светло? Там что, большой город?

– Там гора, – ответил Ламех.

Сэнди прищурился и разглядел очертания горной гряды на фоне неба. Один пик был выше других. Находились они вдалеке, намного дальше пальмы, которая привела их к Иафету, Хиггайону и оазису.

– Вулкан? – спросил он.

Ламех кивнул.

– И часто он извергается?

Ламех пожал плечами:

– Примерно раз за человеческую жизнь. Он далеко. Когда он взрывается, огонь до нас не доходит, но с неба сыплется черный пепел и губит наши посевы.