Большие воды

– Понимаешь, Яф, трудность в том, что теперь я верю в этого единорога.

Несчастный мамонт вдруг навострил уши и заскулил. Хиггайон вскочил на ноги, а Иафет развернулся – и увидел, как отлетел полог шатра. Внутрь шагнули двое низкорослых коренастых мужчин с копьями в руках.

– Ух ты! Что это тут у нас? – проговорил тот, который был постарше.

– Единорог! – воскликнул молодой мужчина. – И один из сыновей Ноя. Вот те на! – Он двинулся к Сэнди и единорогу, но отскочил, судорожно втянув воздух. – Эй, ты, молодой великан! – выкрикнул он. – А ну выходи! Ты нам нужен!

– Извините, – сказал Сэнди. – Вы меня не получите.

Он посмотрел на Иафета и двух мужчин из шатра Тиглы и снова поразился тому, какие же они маленькие. А отец Тиглы выглядел еще ниже из-за кривых ног. Неудивительно, что они воспользовались отравленной стрелой. В честной драке им ни за что не удалось бы одолеть его.

Симпатичное лицо Иафета исказил гнев.

– Вы натворили уже достаточно бед! Убирайтесь отсюда!

Шатер был крохотным, и трое мужчин стояли так близко друг от друга и от Сэнди, который по-прежнему обнимал единорога и мамонта, что мальчик отстранился – так воняло от родственников Тиглы.

– Да холера с вами! – сказал брат Тиглы.

Иафет быстро взглянул на Сэнди, а потом стремительно – так, что движение почти невозможно было разглядеть, – выхватил стрелку из колчана и вонзил в руку Сэнди.

Мужчины из шатра Тиглы вскрикнули от изумления и гнева.

– Это еще что такое? – взревел отец Тиглы.

На том месте, где были Сэнди, единорог и мамонт, теперь осталась лишь груда грязных шкур.

– Они ушли с единорогом, – невозмутимо сообщил Иафет.

Его противники взревели от бессильной ярости.

– А ну зови его обратно! – потребовал кривоногий.

– Или мы тебя убьем! – пригрозил молодой.

– И чем это вам поможет? – поинтересовался Иафет. – Без меня вы никогда не вернете Сеня.

Брат Тиглы утробно зарычал и бросился на Иафета с копьем, но Хиггайон кинулся между ними, и рыжебородый мужчина, споткнувшись, растянулся на земле.

– Почему ты его не поймал?! – рявкнул он на отца.

– Кто – я? А что я мог сделать?!

– Ты дал ему уйти с единорогом, да еще и забрать нашего мамонта!

Брат Тиглы неуклюже встал, опираясь на копье.

– Тогда отдавай нам виноградники твоего отца.

– Нет, – сказал Иафет и потянулся за стрелками.

Но старший из противников метнулся на него с копьем, и, несмотря на все проворство Иафета, копье скользнуло ему по ребрам, и по боку его потек ручеек крови.

Хиггайон яростно затрубил и бросился на кривоногого.

Но двое мужчин с копьями – это было чересчур для Иафета и мамонта. Иафет держался за раненый бок. Мамонт снова кинулся вперед и получил пинка от брата Тиглы.

Внезапно окрестности сотряс вопль:

– Есть! – И в шатер просунулось отвратительное лицо мантикоры. – Есть!

– Убирайся! – заорал отец Тиглы.

Хиггайон в ужасе попятился и врезался в стену шатра; тот слегка пошатнулся. Иафет, пытаясь дотянуться до мамонта, увидел, что шкуры стен толком не прикреплены к земле. Мало кто давал себе труд установить свой шатер так надежно, как это делали Ной и дедушка Ламех.

– Беги, Хиг, беги! – скомандовал Иафет, и Хиггайон вывалился из шатра.

– Есть! – Следом за уродливым лицом мантикоры последовало ее львиное тело и скорпионий хвост.

Иафет стоял дальше всех от входа. Он схватил свой маленький лук и стрелу и выстрелил. Стрелка попала мантикоре в лоб.

– Е… – начала было мантикора – и рухнула без сознания на отца и брата Тиглы.

Иафет быстро опустился на колени и пролез через отверстие в шатре, уже послужившее выходом для Хиггайона.

Мамонт ждал его снаружи. Он скулил от страха, но не хотел бросать Иафета.

– Бежим! – крикнул Иафет, едва лишь встав на ноги. И они побежали. Побежали не оглядываясь. Помчались в пустыню. А потом наведенная Рофокалем иллюзия развеялась, и Иафет понял, где они сейчас. Они находились в дальней части оазиса, на противоположной стороне от шатра дедушки Ламеха. Иафет кинулся к дому, почти не осознавая, что по боку его течет кровь.

Адмаэль-верблюд, Аднакиэль-жираф и Акатриэль-сова покинули свои наблюдательные посты и последовали за Иафетом и мамонтом в пустыню.

Еще никогда в жизни Иафет не бегал так быстро. Но вдруг у него закружилась голова. Все вокруг словно выцвело. Он медленно осел на песок. Хиггайон, чтобы остановиться, навалился на камень.

Акатриэль-сова опустился на песок рядом с молодым человеком и принял облик серафима.

– Он потерял много крови. Кровь все еще течет.

Аднакиэль-жираф наклонил голову и осмотрел рану Иафета, потом пригнулся так, чтобы дотянуться до рассеченной плоти языком. Он осторожно лизнул рану.

Адмаэль-верблюд галопом ускакал прочь. Хиггайон сжался на песке рядом с Иафетом и жирафом и заскулил. Аднакиэль продолжал вычищать языком рваную рану, оставленную копьем.

Когда та была очищена, Адмаэль вернулся и принес покрытый пушком лист, похожий на отросток кактуса, и осторожно приложил его к ране и держал, пока кровотечение не замедлилось, а потом и прекратилось.

Иафет открыл глаза. Его била дрожь. Он увидел серафимов, сменивших животные облики на собственные.