Большое богатство

– Нравится вид, Руперт? – спросил дядя Моффат.

– Я и не знал, что можно видеть настолько далеко! – воскликнул Руперт, вжавшись носом в стекло. – Это блистательно!

Дядя Моффат рассмеялся. В новом костюме Руперт даже говорил иначе.

– Да, так и есть, Руперт, так и есть. Да и вся моя жизнь блистательна. Я блистательный человек. А теперь бери своё меню и давай решать, что закажем.

Руперт уже знал, что он хочет. Он хотел гамбургер. В школе пятница считалась «гамбургерным» днём: еду заказывали в «Макдоналдсе». Любой из детей мог принести деньги из дома и получить заказ в обеденный перерыв. Руперт никогда не пробовал гамбургер, но он смотрел, как едят другие дети, и у него аж слюнки текли. Он поклялся, что если у него когда-нибудь заведутся деньги, он попробует гамбургер. Мечта почти сбылась, когда тётя Хазелнат пообещала сводить его в «Макдоналдс», и была практически в его руках, когда офицер Крамер принёс ему обед и он едва его не съел, и вот, наконец, его шанс. Он заказал гамбургер, картошку фри и самый большой молочный коктейль, в меню он значился как «Отпадный», а описание обещало, что от него всенепременно разболится живот, и Руперту не терпелось испытать на себе.

После того как они сделали заказ, Руперт окинул взглядом комнату и тогда-то обнаружил, что люди, обедавшие в клубе «Унион», украдкой поглядывают на него и даже подталкивают друг друга локотком, словно говоря: «Какой замечательной наружности молодой человек, какой привлекательный ребёнок! И что за костюм!»

– А вы когда-нибудь приводили сюда Тургида, или другого Тургида, или Сиппи, или Роллинга, или других кузенов? – внезапно спросил он.

– О, да, мы все здесь ели, только детям не понравилось. Они считают, что здесь напыщенно. Другой Тургид однажды изрисовал скатерть карандашом, так что ему пришлось сделать внушение. В целом это не лучшее заведение для детей, но ты замечательно ведёшь себя, Руперт. Ты ни разу не пнул официанта. Одобряю!

Руперт задумался, каково жить такой жизнью, когда тебе не нравится есть там, где тебе не разрешают рисовать карандашом на скатерти и пинать официантов. А покончив с разглядыванием людей, одетых в не менее роскошные костюмы, он принялся присматриваться к тому, что они едят. Бог мой, что эти люди ели во время ланча! Во время очень позднего ланча. Да, ведь шёл четвёртый час, а они уписывали стейки и гигантские салаты, целых лобстеров и огромные десерты, укутанные взбитыми сливками. Слюни текли у него по подбородку, и ему снова и снова приходилось промакивать их салфеткой, которую он положил себе на колени по примеру дяди Моффата.

Дядя Моффат ёрзал на стуле и барабанил пальцами по столу.

– Обслуживание здесь обычно лучше, чем сегодня. Сегодня они, похоже, никуда не торопятся. Я сожалею, Руперт, – начал было он, когда косяк официантов выплыл из кухонных дверей. Они несли два огромных подноса с гамбургерами для Руперта и дяди Моффата. Рупертов гамбургер был утыкан бенгальскими огнями, которые складывались в слова «С днём рождения, Руперт». Это были самые большие и самые сверкающие тарелки с едой, которые доводилось видеть Руперту. Когда официанты приблизились к ним длинной неспешной, как процессия монахов, вереницей, они хором запели «С днём рожденья тебя». И припев подхватил весь клуб «Унион». Люди не просто подпевали, они вставали. Целый ресторан с иголочки одетых богатых людей торжественно пел для Руперта. Ничего более невероятного с ним не случалось. И он был совершенно уверен, что ничего более невероятного с ним и не произойдёт.

– А, небольшая клубная традиция, – промолвил дядя Моффат. – Пение богатых. Что ж, наслаждайся моментом, Руперт.

И Руперт наслаждался, хотя часть его думала: «Просто дайте мне еды!»; от жирного зажаренного на гриле мяса и картошки исходили такие чудесные запахи, что он едва сдерживался, чтобы не пробежать несколько шагов до официанта и не схватить свою еду прямо с подноса. Когда наконец-то официанты опустили подносы на пустующий столик, чтобы затем поставить тарелки перед дядей Моффатом и Рупертом, раздалось жужжание и пол начал дрожать.

– ТОРНАДО! – возопил дядя Моффат, вываливая хлеб из хлебницы, чтобы надеть её себе на голову вместо шлема.

– Землетрясение! – закричал официант, заползая под стол.

А затем между официантами и столом Руперта вдруг появилась большая картонная коробка, в которой стояли дядя Генри и Тургид.

– Что за чёрт! – возмутился Тургид. – Я думал, ты сказал, что это машина времени. А она всего лишь перенесла нас в этот нудный клуб «Унион».

Президент

Официанты застыли. Все в ресторане застыли, кроме метрдотеля, который поспешил к ним, вытянув руки.

– Мистер Риверс, сэр, – обратился он к дяде Генри. – Как приятно видеть вас снова. Мистер Тургид. Позвольте мне взять эту коробку…

– НЕТ! – заорал Тургид. – Не трожьте машину времени!

– Тургид, – с упрёком проговорил дядя Генри.

– Извините, – сказал Тургид. – Я не хотел грубить. Но мы не знаем, сколько у нас времени. Эта штуковина примчалась сюда и может снова умчаться в любую секунду.