Большое кино

- Только ты начала расслабляться, как я тебя поддела. Очень неосмотрительно с моей стороны.

Она притушила свет в комнате, и тогда зажглись фонарики за стенами из рисовой бумаги, осветив безмятежный сельский пейзаж. В этот момент Кит захотелось оказаться далеко-далеко...

- Ах, Серс, до чего хочется сбежать! А вообще-то нет, лучше суметь со всем этим справиться. Не дадите мне лампу поярче, чтобы я могла почитать?

- Потерпи сутки, - серьезно сказала Серс, массируя ей руки. - Плечевые мускулы никак не расправляются. Если не хочешь заболеть, слушайся меня!

- Хорошо, пусть будет по-твоему.

Это означало: никаких сценариев, почты, газет до завтрашнего утра. До завтрака - никаких дел. Мысль об этом была невыносима, но Кит знала, что должна подчиниться. Она села и сделала несколько глотков отвара, предназначенного для успокоения нервов и крепкого сна.

- Серс...

- Что, моя овечка?

- Я тоскую по Брендану.

- Знаю. - Голос Серс стал ласковее. Она перевернула Кит на живот и начала массаж спины.

- Тоскую! - повторила Кит, словно Серс вытянула из нее это слово. - Он в Нью-Йорке. Я только сейчас поняла, что он приехал, чтобы со мной помириться, а я так с ним обошлась!

Кит закрыла глаза. Она совершила непростительную ошибку - глупо было требовать от Брендана того, чего она не могла потребовать от себя самой.

- Я взрослая женщина, но мать до сих пор меня пугает, злит. Она владеет мной!

- Полегче! - Серс принялась за ее поясницу. - И не сопротивляйся.

- Если даже я бессильна перед Китсией, чего же ждать от него? Знаете, в чем ее беда? Она никогда не знала, что такое любовь.

- Думаю, знала.

- Нет, и мне ее жаль: ей невдомек, что значит любить кого-то так сильно, как... - Кит поперхнулась.

- И все же однажды Китсия влюбилась...

- Когда?

- Очень давно, но ее любовь оказалась безответной. А теперь спи, уже поздно.

Кит чувствовала, что отвар делает свое дело: ей казалось, что у нее тает кожа, увеличиваются лицевые кости. Перед глазами опять мелькнула зеленая черепашка с сапфировыми глазами, и сердце ее сильно забилось.

- В кого. Серс? В кого была влюблена Китсия?

Но Серс словно растворилась во мгле. Кит продолжала неподвижно лежать, вспоминая Звар и свое детство.

***

Четверо сыновей самой молодой жены старого эмира катались верхом по берегу гавани. Дочерей эмира, которых у него была, по слухам, целая дюжина, никто никогда не видел, и иногда Кит казалось, что она - единственная девочка в целом свете.

Спрыгнув со своих чистокровных арабских скакунов, мальчики отдавали поводья старому конюху Кассиму и бежали к кухне, где за сетчатой дверью доедала завтрак Маленькая Кит.

Как правило, в это время ее уже можно было спокойно увозить:

Большая Кит рано отправлялась к себе в мастерскую. Впрочем, Большая Кит была хитра: иногда она пила кофе дольше обычного. Завидя ее, мальчики переставали хорохориться и, подойдя к двери, прижимались носами и ладонями к сетке. Так произошло и в тот раз.

Маленькая Кит издала пронзительный крик - то был их условный сигнал. Вместо того чтобы зажать уши, Большая Кит медленно повернулась и уставилась на гостей своими черными безжалостными глазами.

- За мной пришли друзья, - сказала девочка. - Мне пора.

- Ладно, ступай. - Она шлепнула дочь по попке. - Знаю, ты предпочитаешь их общество моему, маленькая язычница.

- Спасибо, мама. - Кит обняла мать и показала мальчишкам, томящимся за сеткой, сложенное из пальцев колечко - американский знак "о'кей", который она подсмотрела у буровиков, недавно приехавших на Звар.

- Скажи им, что я не велела тебя трогать, - шепотом напутствовала ее Китсия.

- Мы же играем! Как играть в воде, если друг дружку не трогать? - Кит кинулась к сетке, мать последовала за ней.

Мальчишки, единственной одеждой которых были полосатые набедренные повязки, дружно расступились.

- С добрым утром, храбрецы, - произнесла Китсия.

- С добрым утром, миледи! - Демонстрируя хорошие манеры английских школьников, они затараторили, перебивая друг друга:

- Хэлло! Чудесная погода, не правда ли?

Китсия властным жестом заставила их умолкнуть:

- Присмотрите за ней.

Мальчишки ответили радостными улыбками. Несмотря на обучение в Великобритании, даже старшие - тринадцатилетний Ахмед и одиннадцатилетний Дхали - выглядели маленькими дикарями.

- Счастье, что у вас нет спортивных машин. Еще нет... - добавила Китсия мрачно и выпустила дочь на волю.

Все пятеро тут же забрались на лошадей. Кит устроилась за спиной у старшего, Ахмеда. Держась за него, она обхватила лошадиный круп голыми коленями и одновременно с ним ударила лошадь пятками. Всадники, размахивая руками и отчаянно визжа, помчались к широкому влажному пляжу, отражавшему солнце, как зеркало. В пятидесяти ярдах от берега торчали, словно вылезшие из воды чудовища, грозные скалы, облепленные водорослями.

Компания, спешившись, кинулась в воду и, ныряя, как стая заправских дельфинов, устремилась к самой большой из скал.