Большое небо

– Даже не думай драпать! – рявкнул Гарри один дядька, а другой, который забрал телефон, сейчас выудил его из кармана и сфотографировал Гарри и Каррину, хотя, опять же, интересовала его только Каррина.

– Подними ее повыше. Ущипни, что ли, пусть проснется.

Гарри поднял ее повыше и сделал вид, будто щиплет.

– Без толку. Отключилась – не добудишься, – сказал он. – Даже землетрясение не поможет.

Закончив с фотосессией, они кому-то отправили снимок, сначала посовещавшись о том, что сообщить в сопроводительной записке. Кристал найдет Гарри – он поставил ей трекер на телефон. Эта мысль его взбодрила, но тут один дядька буркнул:

– Надо выкинуть этот ебаный телефон, пока не отследили.

Гарри решил дать дядькам имена, чтоб запомнить на потом. Вообразил, как уже после всего добрая женщина из полиции на заднем сиденье патрульной машины расспрашивает обо всем, что выпало на его долю, а он ей говорит: «Ну, у того, которого я называл Пинки, был шрам на подбородке, а у Прикола татуировка на предплечье – лев, кажется», – и добрая женщина из полиции отвечает: «Молодчина, Гарри. Твои сведения наверняка помогут нам очень быстро поймать этих коварных злодеев». Гарри, конечно, понимал, что добрая женщина из полиции не скажет «коварные злодеи» – да он бы и сам не стал так выражаться, – но звучит хорошо, и вдобавок она же воображаемая.

(– Ведь как обстоит дело с воображением? – сказала ему мисс Рискинфилд. – Оно не знает границ.)

Пинки и Прикол – это такие стародавние куклы[117]. Гарри их видел на «Ютубе» – тоска неописуемая. Он не удивился бы, обнаружив их на афише в «Чертогах». Гарри и узнал-то про них только потому, что Баркли называл так (с презрением, иначе он не умел) двоих рабочих сцены.

Гарри думал, если лишить похитителей анонимности, они будут не такие страшные, но с именами они ужасали еще больше. Он старался сосредоточиться на образе доброй женщины из полиции, но ему снова и снова виделось, как она стоит над канавой, куда скатили его бездыханное тело.

Интересно, что там написал Пинки и для кого. (Лучше, наверное, «кому»? У мисс Рискинфилд насчет стилистики было очень строго.) Отцу, вероятно, – грозное требование выкупа. «Плати, или убьем ребенка». Гарри передернуло. В воображаемой канаве теперь валялись два тела.

У Пинки с сообщением не задалось – он бродил по полю кругами, держа телефон над головой, словно бабочку ловил.

– Связи нету ни хера, – в конце концов заключил он.

– Потом отправишь, – сказал Прикол.

Пинки – так же звали персонажа («протагониста», услышал он голос мисс Рискинфилд у себя в голове) «Брайтонского леденца»[118]. Гарри к следующему триместру полагалось прочесть. А он, может быть, уже никогда и не прочтет. Целые эскадры мировой литературы проплывут нечитанными над Гарри, пока он будет истекать кровью в этой канаве, глядя в небеса.

– Ты! – скомандовал Прикол.

– Да? – (Чуть не прибавил «сэр».)

– Тащи девчонку сюда.

– Меня зовут Гарри, – сказал Гарри. Про это он где-то читал: надо показать похитителям, что ты тоже человек.

– Блядь, да знаю я, как тебя зовут. Тащи девчонку. И не чуди мне тут, а то пожалеешь.

Наступил вечер – в окна трейлера сочился размытый сумеречный свет. Гарри и Каррину заточили в одной из развалюх. Каррина проснулась вскоре после этого и успела отыграть больше половины ролей Семи Гномов – поворчала, повеселилась, подурила, подремала. И проголодалась, но, к счастью, похитители оставили Гарри пакет из «Ко-опа» – упаковка сэндвичей с белым хлебом и бутылка «Айрн-брю». Кристал, наверное, сделает поправку на обстоятельства.

Гарри проводил время (а каждую минуту хоть выпроваживай, потому что все они топтались и не желали проходить), играя с Карриной в дурацкие игры, и травил ей бесконечные анекдоты – она их не понимала, но исправно старалась посмеяться. («Какой у пирата любимый сыр? Чедд-арргх».) А еще Гарри, естественно, пересказывал все истории сказочного канона и по кругу пел «Отпусти». Теперь Каррина, слава богу, опять разыгрывала сонного гнома. Гарри воспользовался шансом и снял у нее с лица несколько блесток. Когда она задремала, Гарри стало нечем заняться – только обдумывать положение, в котором они тут оказались.

Есть чему радоваться, сказал он себе. Их не связали, не заткнули им рты кляпами, а если б их планировали убить, вряд ли оставили бы еду, правда? Тем не менее они, безусловно, в плену. Гарри очень старался выбраться из трейлера. Пытался разбить толстые оконные стекла – в трейлере валялся старый железный табурет. Тупым ножом, найденным в ящике, выковырять стекла из рам. Вышибить дверь ногой. Вышибить дверь плечом. С нулевым результатом. Трейлер вроде древний, но крепкий.

– Это такая игра, – утешил Гарри сестру, но ее это, судя по всему, не утешило ни капли. Наоборот: агрессия брата была Каррине внове и приводила в ужас.

Гарри про себя поклялся, что, если они отсюда выберутся – когда они отсюда выберутся, – он не будет таким хилым и бесполезным. Он будет тягать веса, и попросит отца научить его боксу, и больше никогда в жизни не будет так напуган и беспомощен.