Большое небо

Фи срезала путь. Переулок темный, один фонарь перегорел, но места знакомые, Фи иногда водила сюда клиентов, чтоб по-быстрому под стенкой. Вонь стоит – тут большие мусорные баки, это на задах лавки, где торгуют рыбой с картошкой. Фи не работала – Фи шла к своему барыге, хотела обменять Тинины золотые часы, болтавшиеся на костлявом запястье, – сейчас это самое безопасное для них хранилище. Фи за них получит крошечную долю их стоимости, но все равно на улицах ей за неделю столько не заработать.

Она услышала, как позади кто-то вошел за нею следом в переулок, и ускорила шаг. Предчувствия не обнадеживали – волосы дыбом и все такое. Фи на горьком опыте научилась доверять нутряным инстинктам. В конце переулка горел свет, и она не отрывала от него глаз – дотуда всего шагов двадцать или тридцать. Дыхание перехватило. Шпильки сапог скользили по жирной брусчатке. Фи не оглядывалась, но услышала, что тот, кто позади, нагоняет, и кинулась бежать, но шпилька застряла в булыжниках, и Фи полетела головой вперед. Сдохну в этой грязной дыре, подумала она, останусь тут валяться мусором, утром кто-нибудь подберет.

– Здравствуй, Фелисити, – сказал чей-то голос. – А мы тебя уже обыскались.

Она обмочилась от ужаса.

Ворота тюрьмы Уэйкфилда медленно открылись, и наружу высунулась машина «скорой». Вырулив на дорогу, она начала разгоняться и врубила сирену с мигалкой, хотя пассажир ее, невзирая на усердное применение СЛР, был уже мертв.

Фельдшер прервался и уже приготовился сдаться, но тут подключился тюремный медбрат, сопровождавший пациента, – теперь на тощую грудь заключенного номер Джей-Эс-5896 энергично давил он. Начальник тюрьмы категорически потребовал, чтобы все было по правилам, – никому не надо обвинений в том, что заключенному дали помереть прежде времени. Толпа народу ждет не дождется его кончины.

Медбрат, дородный дядька, обнаружил заключенного во время ночного обхода. Майкл Кармоди валялся на полу у шконки – катетер выдернут, кислородная маска сорвана. Впечатление такое, будто он от чего-то уползал. От смерти, наверное, решил медбрат. Он отлучался в комнату отдыха беззаконно перекурить, но пока его не было, в камеру точно никто не заходил. Медбрат пощупал пульс, но было очевидно, что Кармоди выписывается из Усадьбы Уродов навсегда. Вскрытие, конечно, проведут, но, вообще-то, смерть Майкла Кармоди ни для кого не сюрприз.

Медбрат перевел дух, и фельдшер сказал:

– Все, он отчалил. Закругляемся, ладно? Время смерти – одиннадцать двадцать три. Пойдет?

– Пойдет. Сволочь он был, – сказал медбрат. – Туда ему, гадине, и дорога.

– Да, тут тебя многие поддержат.

Баркли Джек пошарил на туалетном столике в поисках стакана с джином – всего секунду назад стакан был, Баркли зуб дает, но поиски успехом не увенчались. В гримерной темень кромешная. Баркли заорал, призывая Гарри, но никто не откликнулся. Где этот идиот малолетний?

Баркли вывалился из гримерной – что-то ему совсем нехорошо. Опять накрыло. За сценой еще темнее – только откуда-то сверху сочится тусклый свет. Куда все подевались? Разошлись по домам, а его бросили тут одного?

Странное дело – Баркли уже стоит за кулисами. Как он сюда попал? Отключился, что ли, по дороге? «У вас, вероятно, была ТИА», – сказали ему в том году, когда он загремел в Королевскую больницу Борнмута, грохнувшись в обморок на кассе в супермаркете «Асда». ТИА – по названию вроде какие-то авиалинии, но нет: транзиторная ишемическая атака. Напасть напала, атаковала внезапно. В больнице Баркли обследовали вдоль и поперек, но он никому ничего не сказал. А кому говорить-то? Дочь с ним годами не разговаривает – он не в курсе даже, где она теперь живет.

Его, наверное, нечаянно заперли в театре. Опять этот клятый ассистент режиссера – должен же был проверить, что никого нет. Баркли пошарил в кармане и вспомнил, что потерял телефон.

А потом он вдруг очутился на сцене, – похоже, время опять скакнуло. Занавес закрыт. А Баркли, оказывается, все-таки не один – из зала доносились выжидательные шепотки и бормотание. Зрители ждут. Занавес медленно раскрылся рывками, и спустя секунду черноты кто-то врубил прожектор. Баркли всмотрелся в темный зал, козырьком ладони прикрывая глаза, точно землю со стеньги выглядывал. А где все?

Может, если начать, они слегка оживятся.

– Человек приходит к стоматологу, – начал Баркли, но вышло скрипуче.

Стоматолог? Или просто врач? Давай дальше. Ты же боец. Это испытание.

– И говорит: «По-моему, у меня проблема».

Тишина.

– И говорит…

Его перебило цунами оглушительного хохота – бальзам на душу. Зал разразился яростной овацией. Ёпта, подумал Баркли, я же еще и до финала не дошел. Незримая аудитория хлопала, а кое-кто повскакал на ноги, скандируя:

– Барк-ли! Барк-ли! Барк-ли!

На него опять волной накатила тьма, будто занавес закрылся. И на сей раз уже не открылся. Аплодисментов Баркли Джек больше не слышал.