Большое небо

Он ждал, что Томми в ответ логично разъяснит обстоятельства, в которых они тут оказались, но Томми ничего не разъяснял – только сверлил Винса глазами. Томми когда-то был боксером. Вероятно, умеет запугать противника еще до начала боя.

В конце концов Томми проворчал:

– Ты что тут забыл?

– Я со Стивом приехал, – выдавил Винс.

Это, по крайней мере, правда. Солнце слепило, точно Винсу в лицо жарили прожектором. Он вышел на сцену и догадался, что ошибся пьесой, не знает реплик.

– Стив! – заорал Томми не оборачиваясь.

Из-за угла старого сарая или, может, гаража появился Стив. Двор обступали какие-то развалюхи. Стив спешил и заметил Винса не сразу.

– Ну что такое? – спросил он. – А то хорошо бы тебе двигаться, Томми, она уже далеко успела убежать. Ты звонил Энди?

Томми в ответ молча указал подбородком на Винса.

– Винс! – сказал Стив, точно забыл о нем напрочь. – Винс, Винс, Винс, – тихонько повторил он, печально улыбаясь. Как ребенку, который его огорчил. – Я же просил подождать в машине. Тебе здесь не место.

А где тогда мне место? – не понял Винс.

– Что за дела? – рявкнул Томми Стиву.

– Не знаю, – ответил тот. – Давай спросим Винса.

Он подошел и одной рукой обхватил Винса за плечи. Винс подавил желание шарахнуться прочь.

– Винс? – спросил Стив.

Время словно застыло. Яркое солнце завязло в небе и не сдвинется больше никогда. Стив, Томми и Энди. Три мушкетера. Картинка сложилась. Вселенная хотела развлечься, и ей мало было того, что Винс потерял работу и дом, что его, господи боже, подозревают в убийстве жены. Нет, теперь еще надо показать ему, что его друзья (друзья по гольфу, тоже правда) причастны к… а к чему они тут причастны-то? Держат секс-рабынь? Торгуют женщинами? Они что – психопаты, серийные убийцы, ненароком узнали, что у них общие интересы – все трое, так совпало, любят убивать женщин? В эту минуту Винс готов был рассмотреть любую версию, даже самую бредовую.

Он и не понял, что высказал эти соображения вслух, пока Стив не ответил:

– Торговля – просто синоним покупки и продажи товаров. В Оксфордском словаре написано.

Винс почти не сомневался, что этому слову там есть и другие определения.

– Прибыль без убытков, – прибавил Стив. – Куча денег в банке, и всегда появятся еще. Знаешь, каково это?

Солнце ослепляло Винсу самый мозг. Он закрыл глаза и вдохнул жар. Мир стал другим.

Все вдруг прояснилось. Ни в чем нет никакого смысла. Нет морали. Нет истины. Без толку спорить, если больше нет договоренностей о том, что хорошо, а что плохо. Решай сам. Выбирай любую сторону – что ни выберешь, божественной кары не последует. Ты один-одинешенек.

– Винс? – напомнил о себе Стив.

– Нет, – в конце концов ответил ему Винс. – Я не знаю, каково это. Вообще-то, наверное, неплохо.

Он внезапно расхохотался, отчего Стив вздрогнул и отдернул руку.

– Вот я подозревал – вы что-то мутите! – торжествующе объявил Винс. – Теперь все понятно. Скрытные вы сволочи, могли бы и меня взять. – Винс ухмыльнулся сначала Томми, потом Стиву. – Четвертому мушкетеру найдется место?

Стив хлопнул его по спине и сказал:

– Молодчага. Добро пожаловать. Я так и знал, что рано или поздно ты к нам придешь.

Электронные часы у кровати показывали пять утра. Можно и встать. Сегодня у Винса полно дел. Приятно для разнообразия обзавестись целью.

Заражение крови

– Кипперсов[125].

– Что?

– Можешь сегодня заехать в «Форчунс» и купить кипперсов?

– Кипперсов?

– Да боже мой, Эндрю. Да, кипперсов. Я же не по-иностранному говорю. – (А эффект тот же.) – На завтрак. Пара в «Бискайском заливе» специально попросила на утро.

Энди вернулся домой в самом начале шестого – они с Томми всю ночь искали беглянку Жасмин. И не нашли. Куда она делась? Угодила в полицию, распустила язык, болтает про них? Энди надеялся войти в дом бесшумно, но жаворонок Рода уже встала.

– Ты где был?

– Прогулялся с утреца, – сблефовал он.

– Прогулялся? – усомнилась она.

– Да, прогулялся. Хочу себя в форму привести.

– Ты?

– Да, я, – терпеливо ответил он. – После смерти Венди я осознал, как драгоценна жизнь.

Яснее ясного, что она не верит ни единому слову. Энди ее не винил. И что такого в жизни драгоценного? Оторви да брось, бумажки да тряпье. Энди вспомнил Марию – застывшую, как игрушка, поломанную – не починить. Крохотную, как птичка, что прежде времени выпала из гнезда. Он сперва подумал, что она передознулась. Или ее слишком много лупили по лицу.

– Повесилась, сука тупая, – сказал Томми.

– Ты точно в море не выходил? – спросила Рода. – Ты как-то пахнешь… странно.

Я пахну смертью, подумал Энди. И отчаянием. Ему было страсть как жалко себя.

Они не только искали одну девицу – они еще пытались избавиться от другой.

– Другая слиняла, – сообщил Томми вечером, когда Энди прибыл в «Березки» с польками и узнал, что Мария наложила на себя руки.

– Жасмин?

– По барабану. Который час уже ищем – нифига. Давай-ка помогай. И от дохлой надо избавиться.

– От Марии.