Большое путешествие

Севастьянов вспомнил о пульте на рукаве. Там же был выключатель звука. Да, да, почему он забыл, быть может, он для того и предназначен? Правой рукой он коснулся кнопки. Зловещая тишина обрушилась на него, словно он в мгновение ока переместился в другой мир. Мир тишины и спокойствия. Даже огонек индикатора уже не так мешал, как минуту ранее. Звукоизоляция скафандра оказалась более чем прекрасной. Ни один звук извне не проникал. Порывы ветра можно наблюдать по летящему снегу, ощущать всем телом, когда двигаешься наперекор ему, но никак не слышать его.

Тревожный огонек наполовину иссяк, уже не так мешая разглядывать окружающий мир. Но, теперь появились какие-то цифры в верхней части прозрачного стекла забрала. Какие-то астрономические цифры рентген в час. Если бы он знал, что они представляют собой, то, наверное, испугался. Но, на его счастье, он совершенно не представлял себе, что это означает. Цифры и цифры.

Прошло уже несколько часов, как Севастьянов покинул подземное убежище, и он уже безумно устал, ноги стали ватными и плохо слушались. Тем не менее, светящийся круг выхода был еще не далеко и ярко блестел на фоне окружающей мглы. Передохнув, он двинулся дальше, сопротивляясь ветру и снегу, с каждым шагом понимая бессмысленность похода. Что он хотел увидеть? Впереди, насколько видно, ничего нет. Он еще и ста метров не прошел, а уже еле живой. Несколько километров ему точно не пройти. Да и есть ли развалины старого города? В этом он все больше и больше сомневался. Было ощущение, что, сколько ни иди всюду будет равнина и снег, зловещий черный снег, символ смерти и разрушения. Жизни на Земле нет, и когда она возродится, никто не знает. Если, конечно, когда-либо произойдет это событие. Во всяком случае, ни при его жизни.

Этот отрезок пути еще раз доказал ему всю тщетность надежд. Да и смельчаки до него были не смельчаками, а глупцами, пытающиеся всем, и в первую очередь самим себе доказать, что жизнь может быть иной, нежели та, в которой они существуют. Время, проведенное на поверхности планеты, для Андрея превратились в вечность. Аккумуляторы показывали уже половину заряда, хоть на самом деле прошло еще на так много времени. Если так дело и дальше пойдет, вскоре иссякнет энергия, и смертоносные лучи проникнут в скафандр. Поначалу это будет незаметно, и только спустя определенный отрезок времени тело начнет разрушаться, сопровождая процесс дикой болью. Ему уже приходилось слышать стоны обреченных. Вся мощь медицины не могла спасти несчастного. Самое большое, на что были способны медики – продлить мучения умирающего с помощью обезболивающих средств, вырвав у судьбы дополнительно несколько часов. Причина крылась в том, что с подобной лучевой болезнью люди еще не сталкивались. Неизвестные науке лучи буквально выжигали человека изнутри. Люди научились строить защиту, которая требовала много энергии, но они не научились лечить последствия. В этом и не было особой необходимости, потому как, получившие смертельное облучение люди исчислялись единицами. Еще столько же вообще не вернулись, умирая в страшных мучениях среди черных снегов.

Эти невеселые размышления заставили Андрея повернуть вспять. Благо он вовремя опомнился. Светящийся круг входа еще был виден поблизости. Казалось, до него рукой подать. Иллюзия быстро испарилась, стоило ему повернуть назад.

Сама природа была против. Поднялся такой ветер, что, не то, что идти, устоять невозможно. К ветру добавился холод: Севастьянову пришлось переключить, обогрев на самый минимум, иначе он боялся, не хватит энергии для защиты. Поняв, что идти невозможно, он рухнул в предательски мягкий снег и пополз, работая руками и ногами. Такой способ передвижения заставлял тратить уйму сил, и без того оставшихся не много, а результат оставлял желать лучшего. За час барахтаний – несколько десятков метров. От перенапряжения мышц тело разогрелось, а выступающий пот застилал глаза. Вожделенный, теперь уже спасательный вход в шлюз все никак не приближался. Черный снег залеплял забрало, и приходилось то и дело протереть стекло рукой, чтобы хоть что-то видеть перед собой, а главное, не сбиться с единственного маяка среди тьмы.

Метр за метром он полз по снегу, цепляясь за землю, даже за воздух – во всяком случае, ему так казалось. Единственная мысль билась в мозгу: успеть, только бы успеть… Индикатор заряда батареи показывал семь процентов, а вход все еще маячил в отдалении, не приближаясь и не удаляясь.