Большое путешествие

Человек существо слабое, но, несмотря на это, в минуты отчаяния или опасности, он способен совершить нечто неординарное, физически почти не выполнимое в обыденной жизни. Андрей понимал, что обречен, что бежать некуда, но, не смотря на все это, внутренний голос шептал, не останавливаясь: – Беги, Андрюша, беги, другого тебе не дано. Пока ты жив, ты должен, обязан даже, просчитывать свои ходы и ходы противника наперед. Ты не должен слепо подчинишься судьбе, а приложить все усилия для спасения самого себя, даже тогда, когда кажется, что все против тебя и нет спасения. В конечном итоге побеждает тот, кто идет напролом к своей цели, не оборачиваясь, лишь изредка позволяя себе остановиться, чтобы собраться с новыми силами для продолжения начатого. А если ныть и искать виновных, это путь никуда. Жизнь – это борьба, преодоление препятствий, инструмент достижения цели. И стоит хоть единожды расслабиться, как судьба выкинет тебя на обочину жизни, если не хуже…

Эти мысли пролетели в голове Севастьянова, пока он стоял посреди кухни и смотрел на тюремщиков. Решение пришло быстро. Оно не отличалось изощренностью и умом, скорее это был жест отчаяния. Но другого выхода он не видел. Решение было таким же быстрым, как и бессмысленным. Последнее сейчас его не волновало.

Андрей сделал шаг навстречу визитерам. После чего присел на полусогнутых ногах, и неожиданно для самого себя, для непрошенных гостей, прыгнул вперед, одновременно руками расталкивая в стороны охранников, рванул прочь из своего жилища.

Незваные визитеры такой прыти не ожидали. Но, и судя по дальнейшему поведению, особо и не беспокоились о побеге молодого человека. Встав с пола, они отряхнулись, и не торопясь, двинулись за Севастьяновым. Бежать все равно ему некуда, побегает часик-второй, устанет, и сам, как миленький вернется, искренне раскаиваясь за свое поведение. Так уж было, и было не раз…

Андрей несся по улице, не глядя по сторонам. Улица, как обычно в этот час была пустынна, и фонари зажигались перед ним в вполнакала. Не приученный к долгим пробежкам, он остановился. Он задыхался и открытым ртом шумно, со свистом втягивал в себя воздух. Колени дрожали, на лбу выступила испарина. Две зловещие фигуры не торопясь шли в его сторону.

Севастьянов толкнул первую, попавшуюся на его глаза дверь. «Комитет по образованию» – прочитал он. В детстве он сюда не заходил, а во взрослой жизни делать здесь ему было абсолютно нечего. Поэтому он даже представления не имел, что можно увидеть за этими дверьми. Он из всех сил толкнул дверь, но она не поддалась. Фигуры охранников в полу сумрачном освещении казались еще боле зловещими. Их крупные фигуры все ближе и ближе.

Когда Андрей хотел бросить попытку проникнуть в это помещение и бежать дальше, он вдруг машинально потянул на себя дверь и – о, чудо! – дверь с противным скрипом начала открываться. Ей явно никто не пользовался много лет.

Еще мгновение назад, Андрею казалось, что ему не убежать. То, что должно случиться, обязательно случится. Таков закон. Жестокий, нечеловеческий, но все же закон. Закон один для всех: мужчин, женщин, дети – все обязаны подчинятся ему. И вот, когда в душу предательски заглянуло отчаяние – дверь распахнулась. В другой ситуации, он бы давно сообразил, что двери в его городе открываются, как и наружу, так и во внутрь. Не раздумывая, он прошел в широко раскрытый зев помещения.

Здесь он никогда не бывал. Он оказался в широком белом и чистом коридоре. Нет даже намека на ржавчину или серую краску. Это был совершенно иной мир. Всюду белый, матовый пластик стен, хромированные металлические детали интерьера, огромные окна, за которыми открывается непривычный пейзаж: пугающая чернота без горизонта. И на этой черноте разной степени яркости точки: зеленые, желтые, красные, белые, голубые, создающие завораживающую картинку, которая невольно приковывает к себе внимание.

– Вот оказывается, как живут представители других каст, – подумал Андрей пораженный увиденным. – Они явно не экономят на освещении.

Его минутный восторг был нарушен противным скрипом давно не смазанных петель. Это заставило его вернуться на грешную землю. Мрачные фигуры не торопясь двигались на него.

Андрей снова побежал. Бежал он долго, а коридор все никак не заканчивался, и не было ни одной двери, вообще не понятно, куда ведет этот великолепный туннель. Но вот впереди замаячил тупик, с небольшой стеклянной пластиной посреди стены. Севастьянов очень хотел, чтобы это оказался лифт – чутье подсказывало ему, что ничего другого здесь и не должно быть.