Большое путешествие Эми и Роджера

БОГ УВИДЕЛ, ЧТО ЕМУ НУЖНО ОТДОХНУТЬ, И ПРИЗВАЛ ЕГО К СЕБЕ ДОМОЙ. МЫ СКУЧАЕМ ПО ТЕБЕ, ОТЕЦ И СЫН.

Слезы навернулись на глаза, вокруг все поплыло. Домой? Как это вообще можно назвать домом? Его дом был здесь. Теперь его могила рядом с местом, которое он так любил. Он окружен родными и близкими. Тысячи фанатов сделали все, чтобы память о нем жила. И уж точно его не бросили одного в графстве Ориндж.

А они так долго жили на улице Одиноких,

что разучились оглядываться назад.

Элвис Пресли

Два месяца тому назад

Мама, Чарли и я выстроились в линию и рассматривали маленькую медную табличку на могиле. Чрезмерно заботливый распорядитель похорон показал нам участок, а потом отошел, сказав, что будет рядом, если нам что-то потребуется.

Мне не приходило в голову ничего, что могло бы понадобиться и с чем бы он мог помочь, так что я просто бессмысленно смотрела на него, пока он говорил, а потом испытывала угрызения совести, когда он ушел и остановился в ожидании на почтительном расстоянии от нас. Кладбище называлось Пасифик-Вью и было очень красивым; по пути к участку нам рассказали, что здесь похоронен Джон Уэйн[44]. Но мы были в Ориндже, в полутора часах пути от Рейвен-Рока. И мне не нравилась мысль о том, что папа останется один так далеко от дома.

Я вообще не хотела думать об этом, и, когда я смотрела на маленькую медную табличку на надгробии «БЕНДЖАМИН КАРРИ, ЛЮБИМЫЙ МУЖ, ОТЕЦ И УЧИТЕЛЬ», мне казалось совершенно невозможным, что отец лежит там. Он был таким высоким, что многое было ему не по росту, и он жаловался на слишком тесные места в кинотеатрах и самолетах. Как он мог поместиться под табличкой размером с мою ладонь? Как такое вообще возможно? Я посмотрела на маму и брата. Они стояли, опустив глаза, никто ничего не говорил, и все шло совершенно не так, как надо. Мы не должны были закапывать его в холодную сырую землю. Нам следовало развеять его пепел в Комнате джунглей, или над полями Геттисберга, или хотя бы над лужайкой, которую он так любил. Он не должен был оказаться здесь, в Ориндже, в окружении незнакомцев, большинство из которых, скорее всего, мирно почили естественной смертью в почтенном возрасте.

Мама кашлянула и посмотрела на нас с Чарли. Я оглянулась на нее в надежде, что она что-то скажет. Или обнимет нас. Одним словом, сделает хоть что-то, от чего нам станет немного легче. Но она повернулась и пошла прочь к распорядителю похорон. Я посмотрела на Чарли, который все еще стоял, глядя в землю. Его глаза покраснели, но сегодня я не могла с уверенностью сказать, почему. Мы стояли на расстоянии вытянутой руки, но казалось, будто между нами пропасть. Почему мы молчали? Почему не хотели поддержать друг друга?

Чарли тоже повернулся и пошел к матери, оставив меня одну. Наедине с маленьким клочком земли, в котором уместилось все, что осталось от моего отца. Я сунула руку в карман и достала кое-что для него. Сегодня, когда я зашла в 7-Eleven[45] и смотрела на витрину с леденцами, я вдруг запаниковала, потому что не могла вспомнить, какие он любил больше всего. Почему я была такой невнимательной? Почему не догадалась, что однажды уже не смогу у него спросить?

В итоге я взяла «масляный ром» и хвойные.Теперь я положила леденцы на табличку. Они покатились и остановились около буквы «Б». Покупать для папы леденцы всегда было моей обязанностью. Больше мне не придется это делать. Я посмотрела на упаковки леденцов, понимая, что они останутся нетронутыми и через неделю их выбросят вместе с цветами.

Потом тоже повернулась и ушла, оставив его одного.

Блокнот путешественника

Где я побывала.

Штат № 10: Теннесси – «Добровольческий штат».

Девиз: Я не знаю.

Интересные факты: Не знаю.

Заметки: Да наплевать.

И я решил, что тронусь в путь,

собрал все деньги, купил «Эльдорадо»и поехал в Теннесси.

Джейсон Роберт Браун

– Ты в порядке? – спросил Роджер.

Я кивнула, глядя прямо перед собой, пока мы шли через площадку к машине. Положив открытку на верхний край стены с граффити, я придавила ее самым тяжелым камнем, который только смогла найти. С тех пор как мы встретились с Роджером в сувенирном магазине, я не проронила почти ни слова, и мне по-прежнему не хотелось говорить.

Мы уселись в машину, Роджер сунул руку в карман и достал какой-то небольшой предмет, завернутый в упаковочную бумагу.

– Ты, наверное, вряд ли станешь их носить, – сказал он, и я с удивлением посмотрела на него, – но они были слишком уж хороши, я просто не мог пройти мимо.