Большое шоу в Бололенде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года

Они были здесь до войны, знакомы с трудностями работы со старым российским правительством и понимают, что 98% трудностей, неудобств, грубости, заграждений и уклончивости, с которыми им приходится мириться при общении с советскими чиновниками, связаны не с тем фактом, что они советские, а с тем фактом, что они российские правительственные чиновники. Так было, так есть и так будет всегда.

Среди американцев было много комментариев по поводу пристрастия русских к бумажной работе. Учитывая нехватку бумаги, это была дорогостоящая привычка. Трейси Кохл написала в журнале АРА Crimea history: «С самого начала было очевидно, что русские хотели иметь множество подробных письменных инструкций и что они привыкли составлять отчеты и обращаться с пустыми бланками. То, что некоторые могли бы назвать «волокитой», было для этих русских вполне естественным средством, если не необходимой частью операции».

Для АРА man ничто так не символизировало необузданный интерес русских к письменной материи, как «протокол», отчет о ходе официального собрания. Иногда казалось, что советские официальные лица больше интересовались письменным резюме встречи, чем самой встречей: каким-то образом лист бумаги, казалось, имел большее значение, чем событие, которое он описывал. Во время своего пребывания в Советской России Шафрот попробовал свою долю из них, и когда он добрался до Соединенных Штатов, он выразил определенное мнение относительно их полезности:

Протокол является главным видом спорта советского чиновничества в закрытых помещениях и состоит из письменного отчета секретаря о том, что любые два или более человека сказали, могли сказать или должны были сказать, когда у них была конференция. При составлении оно подписывается сторонами на конференции и представляет собой признание того, что они действительно сказали то, что, по словам секретаря, они сказали.

Если бы все протоколы, написанные в России за последний год, были собраны вместе и превращены в пищу, вскоре от подагры умерло бы больше смертей, чем от голода.

На самом деле, можно поспорить, что для приготовления махорки использовалось изрядное количество протоколов, что способствовало смертности от причин, отличных от подагры.

Чем ниже был уровень чиновника, тем большей казалась его зависимость от письменных формальностей. В Одессе, когда прибыли первые партии одежды, их отвезли на таможенный склад для проверки. Прошло несколько дней, и окружному надзирателю Джозефу Брауну стало любопытно, и он отправился со своим коллегой провести собственную инспекцию.

К нашему большому удивлению, мы обнаружили, что были исследованы только два случая, поскольку метод обследования был сложным и заставил бы лошадь рассмеяться. Процедура заключалась в следующем:

1. Дело было возбуждено.

2. Посылки в каждом случае были подсчитаны.

3. Были подсчитаны маленькие коробки в каждой упаковке.

4. Кнопки в каждом поле были подсчитаны.

5. Затем каждая пуговица была положена на свое место в каждой коробке, каждая коробка — на свое место в каждой упаковке, и каждая упаковка — на свое место в каждом футляре, а крышка прибита гвоздями.

Браун спросил, будет ли эта процедура повторяться в каждом конкретном случае, и был уверен, что так и будет. «Было проведено собеседование с начальником таможни, и ему сказали, что для него будет невозможно изучить все дела таким образом. Он спросил почему, и ему ответили, что ни он, ни его сотрудники не проживут достаточно долго. Он понял суть и немедленно отказался от бюрократической процедуры».

Как правило, мелкие чиновники встречали аргументированные доводы против своих процедур жестким сопротивлением. Американские спасатели в округах могли рассказать отдельные истории о трагедии, спровоцированной упрямыми мелкими чиновниками во время голода. Для доктора Годфри в Симбирске это была история об Алатырском волке. Это было в ноябре 1922 года, когда «Волк средь бела дня ворвался в деревню в Алатырском уезде и довольно сильно укусил 11-летнего мальчика в голову, лицо и шею. Поскольку в городе не было оружия, волка в конце концов убили дубинками и камнями».