Большое шоу в Бололенде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года

На данный момент самым тревожным объектом в поле их зрения был шерстяной головной убор с верблюжьей козырьком, который служил каской солдату Красной Армии. В Себеже и на всех других станциях по пути следования они обнаружили многочисленные следы войск Троцкого. Во плоти краснокожие воины оказались совсем не похожими на внушительные фигуры западных мифов: их форма была поношенной, плохо сидящей и часто неполной; их винтовки, казалось, давили на их костлявые плечи; большинство из них казались простыми мальчишками. Но чтобы обратить внимание на эти детали, нужно было выйти за рамки отвлекающего головного убора. Шафрот описал его как «остроконечную шляпу типа авиаторского шлема с подвернутыми ушанками и большой красной звездой над козырьком, дизайн которой молва приписывает Троцкому». На некоторых вид этого Боло-нововведения произвел комический эффект. Гарольд Фишер, официальный историк АРА, который приехал в Россию несколько месяцев спустя, сказал, что это выглядело «для всего мира как неэффективно замаскированный ночной колпак».

После задержания на границе путешественники снова отправились в путь, вглядываясь в окна своих железнодорожных вагонов в поисках признаков голода, который привел их сюда. Шафрот отметил, что крестьяне были немного более оборванными, чем он привык видеть в Польше, что скота было мало и что на полях работали в основном женщины. Но пока не было никаких указаний на условия голода в сельской местности; напротив, на каждой железнодорожной станции они находили фрукты, хлеб и овощи для продажи.

Однако именно на этих же станциях передовой отряд столкнулся с первыми признаками трудностей, включая голод, в виде поездов с жалкими беженцами, направляющимися из России. Каждый поезд состоял из двадцати-тридцати товарных вагонов, битком набитых оборванными, умирающими от голода людьми. Однако они не были беженцами, спасающимися от голода. Этими несчастными были поляки, литовцы, латыши, эстонцы и другие, которые бежали в глубь России перед наступлением немецкой армии и которые теперь возвращались домой после пяти лет, проведенных на юго-востоке России в качестве изгнанников — сначала внутренних, затем иностранных. Сказать, что они были репатриированы, не совсем точно, поскольку на момент их отъезда их страны не существовали как независимые государства. Какими бы несчастными они ни были в своем нынешнем состоянии, некоторым, должно быть, было мучительно любопытно, что стало с их родиной, не говоря уже об их домах, в их отсутствие.

Американцы прослушали переводы отдельных рассказов о горе. Один поезд находился в пути из Туркестана со 2 июля, и этот факт заставил американцев задуматься о состоянии российского транспорта на дальнем конце Москвы. Кэрролл отметил, что поезда и оборудование, используемые на линии Рига-Москва, предположительно одни из лучших из имеющихся, оказались сильно изношенными, что не предвещало ничего хорошего для условий внутри страны. Поездка из Риги в Москву была примерно такой же, как из Нью-Йорка в Кливленд, пятнадцатичасовое путешествие по Соединенным Штатам в те дни. В довоенной России поездка занимала около двадцати двух часов, тогда как передовой отряд АРА — как оказалось, вовремя, даже с задержкой на границе — прибыл в Москву почти через два дня после отправления, в субботу вечером, 27 августа, около 6:00 вечера.

По прибытии на московский Виндавский (Рижский) вокзал Кэрролла и его людей встретили два неизвестных советских чиновника, один из которых представлял Народный комиссариат иностранных дел, другой — комитет помощи голодающим советского правительства. Хозяева заметили, что на вечеринке было семь американцев, и отметили, что они подготовились к приему только троих: жилье было доступно не сразу для всех. Это было, как минимум, убедительное знакомство с ужасающей нехваткой жилья в Москве. Однако гораздо более тревожным было то, что это, казалось, предвещало будущее сотрудничество между АРА и советскими властями. В связи с этим экстраординарным событием — прибытием в большевистскую Россию американских работников по оказанию помощи пострадавшим от голода, которым было поручено спасти миллион детей от голодной смерти, более чем трем спасителям не хватило спальных мест.

Виндавский (Рижский) вокзал

Кэрролл сказал этим чиновникам, что это вопрос «все или ничего» и что вся партия АРА останется в своем железнодорожном вагоне еще на одну ночь и решит вопрос с жильем на следующий день. В этот момент официальные лица напомнили Кэрроллу, что следующий день — воскресенье. Поскольку это выходной день, даже в столице безбожного коммунизма, ничего нельзя было сделать, чтобы обеспечить размещение американских гостей до понедельника.

Сообщается, что в нескольких сотнях миль к востоку от Москвы бушевал голод, затронувший почти тридцать пять миллионов человек. Эти американские борцы с голодом очень спешили продолжить борьбу. У советских чиновников было другое представление о том, что значит спешить.