Большое собрание произведений. XXI век

Одного вытаскивает.

А те, дурные, пасутся, как будто они ни при чём.

Хоть бы на выручку кто бросился…

Пылесос – как бы ружьё охотничье.

Месяц она вкалывала под Шопена – дача как ювелирная засияла.

А однажды выволокла шезлонг в сад.

И легла загорать… Всё!..

Случилось…

Поехали мы с ней в бюро добрых услуг и кухарку наняли…

Всё… Вот время было!

Очень сильная наука была.

Квартиры, дачи, дома, города строили.

Бочку икры чёрной выкатывали на развес на улице в Арзамасе.

И верхний слой икры выбрасывали – заветрился.

При такой жизни и не хочешь, а соображать начнёшь.

Человеку не так важно, как он живёт – хорошо или плохо, – важно, что лучше других…

СССР так ухитрялся распределять то, что было, что у каждого льгота была.

Один партиец, другой ударник, третий общественник, четвёртый дружинник, пятый орденоносец, шестой с грамотой, седьмой передовик, восьмой – право на оружие – и у всех у них ни черта нет.

Одни документы.

А по-настоящему – только в армии и в Академии наук.

Ох, наука!

Открываешь туда дверь и входишь в другую жизнь.

Всё! Приехали, Михалыч!

* * *

Некоторые делают из многих одну.

А я одна, но такая разная.

* * *

Звонок.

Снимаю трубку.

Оттуда вздох.

Потом:

– Это из налоговой инспекции говорят.

* * *

Страшно слышать свой крик и свои слова в этом крике.

* * *

Он купил самоучитель по борьбе с венерическими болезнями.

И счастлив.

Сидим мы в Ленинграде, в ресторане «Норд»…

Илья Авербух, я и Саша Демьяненко.

Нас из-за Саши пустили.

Год эдак 1975-й.

Тут же к Саше подошли двое:

– Выпьем!

– Не будьте назойливы!

Подошла девушка:

– Разрешите вас пригласить…

– Я не танцую.

– Ну, пожалуйста… Эх…

А тише, спокойнее, интеллигентнее Саши Демьяненко был только Слава Ткачёв.

Вторая подошла:

– Разрешите вас пригласить…

– Девушка, я не танцую.

– Вам жалко?

– Да.

А у них компания.

К ним ещё гости подсели.

И они начали гостям рассказывать:

– Демьяненко с корешами пришёл и с бабой. Сам мрачный. Кореша: один легкоатлет, другой тренер и баба где-то бродит. Мы к нему, мол, Саша, царапнем по одной. А он: вы, мол, пейте, гуляйте. Я, мол, за всё заплачу. Мы к нему подканали – не надо, мол, за нас, мы сами за тебя заплатим, давай к нам на танец. Ну, он: мальчики, не надо быть назойливыми. Я с этими двумя евреями посижу – дела у нас. А завтра, мол, я ваш. А сегодня я в делах. Вот, мол, телефон, адрес. Чувишки наши подкатили: «Пошли, потанцуем». – «Нет, – говорит, – завтра, – говорит, – хоть до утра. Сегодня двух евреев кормлю. Здесь мы все холодное едим, а в «Кронверк» поедем горячим развлекаться. Вон три такси у входа не глушат. А к ночи, мол, в Дом кино – кофе пить. Там тоже оплачено. А к утру в Мюзик-холл с корешами… Этих накормлю – и к корешам. Эти пока при мне по делу. Завтра с чувихами и я с корешами начнём часов с пяти… Сидите пока, мол, я знак подам… Так что ждём пока».

Синдром менеджера

Маленькие девочки растерянны.

Все мужчины затаскивают их к себе и вываливают на них свои большие неприятности.

Начиная от беспредела чиновников, наезда силовиков, кончая синдромом менеджера.

Девочки мечтают о молчаливых…

Взрослые тётки это знают и под монотонное гудение рассказчика едят, пьют, кивают, просят поставить музыку, берут деньги вперёд и, утверждая, что им никогда не было так хорошо, просят ещё на такси.

В Японии их тренируют слушать эти слёзы.

А наши не понимают, откуда это всё на них свалилось…

И что такое синдром менеджера…

Они звонят домой – может, это какое-то извращение?

Ни мама, ни бабушка этого способа не знают, но на всякий случай советуют предохраняться.

* * *

Его жизненная задача – уйти и уклониться.

Вот он уклонился от ответа.

Вот он ушёл от вопроса.

Уклонился от встречи.

Ушёл от ответственности.

Уклонился от принятия решения.

Не принял участия и избежал наказания.

Избежал и уклонился.

Уехал и не подписал.

От всех неприятностей ушёл, но организм подвёл.

И он ушёл от нас в начале лета.

Технические решения

Я соскучился по технике.

По остроумию в металлоконструкциях, в выгрузке и погрузке, в экономии горючего, в конструкции судов, самолётов – не военных, а тех, что я смогу увидеть или прочитать…

Я соскучился по инженерам, по техникам, по физикам и химикам – не по детям, по взрослым, умным, технически прекрасным людям.

Я хочу смотреть по ТВ, как строят небоскрёбы и лайнеры подробно.

Как нынче чертят и придумывают.

Гуманитарии уже не вызывают интереса.

Если нет инженеров, лаборантов, докторов наук, литераторы и музыканты повисают в пустоте или болтаются среди воров, бандитов, блатных, посредственных олигархов.

Жюри исчезло.

Исчезла масса со вкусом.

С Запада хлынуло то, что для нас продают.

А масса инженеров и докторов осталась там со своим искусством, со своей музыкой и книгами.

Когда ты работаешь на заводе, который делает шагающие экскаваторы, авиатурбины, – ты не дурак.

Ты читаешь сложные технические книги и журналы.

Ты спускаешь в цех сложные компьютерные чертежи.

Станок работает по сложной программе.

Нет места дураку на таком заводе.

Начальник цеха трубопрокатного завода говорит: