Большое солнце Одессы

Чтобы видеть песчаную отмель, надо было держать голову на весу. То, что прежде давалось небольшим усилием мышц, теперь требовало невероятного напряжения. Внимание раздваивалось, и ноги, лишенные контроля, поражались новым приступом судорожных болей, отдававших в живот и грудь. Ну что ж, решила девушка, тем лучше. У меня есть еще одна причина не засматриваться на берег.

Опустив голову в воду, девушка почувствовала облегчение. Но ненадолго. Тело настойчиво требовало отдыха, а не просто смены позы. Оставалось только одно: уговаривать свои мышцы, уговаривать руки и ноги, как маленьких непокорных детей. И щедро обещать им покой, абсолютный покой: на песке, в траве, на диване, в кровати среди несметного множества подушек.

Лучи августовского солнца, пробивая толщу воды, рассеивались в глубине, из сумрака которой выступали зыбкие очертания огромных черных пятен. Это были скалы, покрытые водорослями. Здесь гнездились крабы и безобидные бычки. Более крупным обитателям в прибрежных скалах делать нечего. И все-таки огромные пятна в иссиня-черной дымке подводного царства рождали страх, который иногда притуплялся, но никогда не исчезал полностью. Постепенно очертания пятен становились явственнее, и это должно было принести радость, ибо, подымаясь, морское дно становится наконец опорой пловцу. Но радости не было: из глубины веяло холодом, и человеческое тело цепенело, погружаясь в щемяще-сладостный сон.

Девушка рывком подняла туловище над водой, и наваждение прошло. Силы вернулись к ней, и руки уже не скользили, норовя выбраться на поверхность, а отгребали воду, точно негнущиеся лопасти. Берег стремительно приближался, и не было надобности следить за ним, чтобы знать это. Еще один взмах, еще один — и она станет ногами на твердое морское дно. Дно это будет ясным, камни его будут камнями, водоросли — водорослями, песчинки — песчинками, и не будет никакой дымки и никаких пятен. Это будет честное дно, которому человек может довериться.

Девушка вдруг остановилась и, не открывая глаз, стала опускаться. Дна не было. Она снова двинулась вперед, но в движениях ее уже не было неистовства. Лет пятнадцать назад девочка с удивленными глазами так же бешено неслась по косогору в надежде, что сила, необоримо влекущая вниз, вынесет ее с такой же легкостью наверх. Но, едва взбежав на одну треть, она почувствовала, что вот-вот опять покатится вниз. Она упала на землю и, вонзив пальцы в рыхлый грунт, стала кричать:

— Спасите! Спасите!

Тону, я тону. Это я тону! Неужели конец?

Двадцать. И три. И три. У-у-у-у-у-у!..

Нет, гадина, не сдамся! Не сдамся. До последней капли. Волосы, золотые волосы.

Длинные золотистые нити протянулись в воздухе.

Мысли исчезли. Тело уходило под воду, но какая-то сила опять выталкивала его на поверхность, и опять руки отгребали воду, а ноги распрямлялись в такт рукам. Потом руки стали погружаться во что-то тяжелое, липкое. Это продолжалось долго, бесконечно долго. Липкое скользило по лицу, животу, бедрам. Потом липкого не стало — колония медуз была позади. Но тяжесть не проходила. Потом появилась резь в правой ноге, будто полоснули зазубренным ножом по стопе — стопа была невероятно далекой. Потом руки ухватились за что-то, и это что-то потянуло за собой тело, которое стало удивительно длинным и легким…

— Наконец-то, — сказал голос. — Теперь вы меня видите?

— Вижу, — сказала девушка. — Кто вы?

Человек в лодке рассмеялся:

— Я рыболов.

— Рыболов? Я думала, вы старый.

— Почему вы не плыли к лодке?

— Тогда я еще не боялась. Страшно сделалось потом. Вы меня спасли?

— Нет, вы сами себя спасли.

— К чему это? Думаете, мне стыдно?

— Я говорю правду. Вы молодец. Осторожно, здесь скалки — побьете колени. Выходите, я отвернусь.

— Ладно.

Прижатые камнем, на берегу лежали купальник и платье. Девушка легла рядом, и горячие песчинки мягко впились в тело. Помедлив, она прикрылась платьем и сказала:

— Уже.

— Почему вы не оделись? Вам надо домой. Я помогу вам.

— Нет.

— У вас кровь на ноге. Это когда вы искали дно.

— Ничего, мне не больно. Можете идти. Спасибо.

— Послушайте, у вас может быть обморок.

— Не волнуйтесь. Все в порядке. Мне хорошо. Идите.

Столкнув лодку в воду, мужчина вскочил на корму. Лодка отошла метров на пятьдесят. И замерла.

— Послушайте…

Девушку знобило. Зарывая руки в песок, она думала: в полдень, когда солнце будет в зените, песок станет горячим.

Как долго: в полдень!

ПУТИ ПОЗНАНИЯ

Дети должны любить города своих отцов. Я отправил сына к бабушке в сентябре. Сентябрь — единственный месяц, который спустя двадцать пять лет остался для меня таким же, каким был двадцать пять лет назад.

В сентябре меня одолевает грусть. Грусть по ушедшем великолепии лета, по зеленой воде июльского моря, по причудливым, с аптечным запахом, водорослям.

Я отправил сына к бабушке в сентябре, потому что сентябрь казался мне самым надежным месяцем. И еще потому, что я должен был пересадить этот месяц в сердце своего сына нетронутым.