Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1

Для нужд шифровки Штирлиц держит томик произведений Шиллера. Но с ним он ездит и в поездах, открывает, чтобы скоротать время в дороге. А поводом для начала общения с Плейшнером делает просьбу найти издание Меверса 1856 года. Меверс, или Моверс, или Мёверс, Франц Карл, немецкий богослов, историк, священник, автор трудов по древней Финикии, по Ветхому Завету и пр. Если Шиллер – представитель классики и даже, в какой-то степени, «популярной классики», то Меверс – это высокая гуманитарная наука. Стало быть, Штирлиц не чужд и этого, и Меверс используется им как пароль, обозначение своей принадлежности к элите интеллигенции.

Мюллеру же Штирлиц устраивает «ликбез» и цитирует Библию, ловя того на неточности передачи смысла священного писания. У Штирлица дома над письменным столом две полочки с книгами, очень советский, скромный вариант кабинета образованного человека. Однако без книжных полок не оставлен никто из главных персон, способных как-то воздействовать на расклад политических сил.

Также очевидно желание подчеркнуть, что курение трубки – это не особенность одного Сталина или варварство, но часть общемировой традиции респектабельных мужчин – и это должно быть в конечном счете важнее, чем идеологические разногласия. Даллес (Вячеслав Шалевич) тоже постоянно курит трубку. И у связника Штирлица на столике бара лежат не только коробка табака «Gold Block» и английские спички с этикеткой «Punch», но и трубка. Можно заметить, что один из обыкновенных посетителей бара «Горные лыжники» тоже курит трубку.

Штирлиц не может себе позволить курить трубку, он слишком занят спасением Кэт и реальной работой по трансформации настоящего и будущего Европы. Кстати, в последней серии Кэт с двумя младенцами собирается отбывать из Берна именно в Париж. Она одета в дамский костюм и шляпку с вуалью. Ее сопровождает монахиня. Все в высшей степени благообразно, респектабельно, даже буржуазно. Спасшись от гестапо, то есть вырвавшись из фашистского «ада» (символически наглядно представленного в виде люка канализации, где Кэт скрывалась с младенцами во время прочесывания развалин), героиня получает воздаяние в качестве отправки в «рай», в сердце культурной Европы, туда, где поет Эдит Пиаф. Во всяком случае в пределах фильма реализуется то, о чем Кэт просила на допросе у Штирлица, – возможность не встречаться с московским начальством, не попадать к нему в руки. Кэт уезжает еще дальше от СССР. И, что интересно, ее линия не содержит никаких следов тоски по родине – кроме наречения ребенка Владимиром, то есть именем, которое стало первым, лучшим, самым правильным мужским именем в парадигме советской культуры.

Возможно, Кэт поедет в Москву через Париж, как и связник Штирлица. Но ни одного намека на это фильм не дает, так что зритель в праве фиксировать лишь то, что реально. В Париж держат путь героиня с двумя детьми – там их счастливое будущее. Итак, женщине в качестве воздаяния полагается временная выключенность из работы, приличная, то есть дамская одежда, уважительное обращение окружающих и отправка в культурную столицу мира.

А мужчине наградой служит символический знак высокой оценки его деятельности государством – обещанная правительственная награда. Но прежде всего, сам успех в его делах, удача в рискованных ситуациях, уважение, понимание и одобрение руководства. Весь фильм можно считать реализацией мечты о том, как должны выглядеть служебные отношения и как должны сильные державы уважать и ценить своих преданных профессионалов. Именно уважения, понимания и незаниженных оценок так не хватало советским работникам всех уровней. Адекватная, то есть высокая оценка заслуг героев перед страной до сих пор видится нашим популярным искусством как апофеоз жизненного успеха: новый отечественный сериал «Шерлок Холмс» (2013) Андрея Кавуна завершается сценой прихода королевы Виктории на Бейкер Стрит, с благодарностью Шерлоку Холмсу за свое спасение и с похвалой в адрес сочинительства доктора Уотсона.

И опять же, Штирлиц получает ту возможность, которую так жаждали обрести, и которая в 1970-х была у единиц: работать «за границей». Последняя фраза, если верить Штирлицу, запоминается лучше всего. Так вот последняя фраза фильма, произнесенная от автора, звучит так: «…И потому полковник Максим Максимович Исаев едет в Берлин. Он едет работать». То есть делать политику мирными средствами, негласно, по ту сторону фасадов какой-либо власти. Штирлиц едет на политическую кухню Европы.