Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 2

При чтении романа невозможно не обратить внимание на то, что в нем постоянно упоминаются имена модных и популярных в начале ХХ века философов, поэтов и литераторов как отечественных, так и зарубежных. Скажем, имена Брюсова, Арцыбашева, Михайловского, Мережковского, Бердяева, Вейнингера, Ницше, Мопассана, Метерлинка и многих, многих других. Среди упоминаемых имен в романе, который сам писатель первоначально называл почему-то повестью, присутствует и имя Г. Лебона. Его сочинение вместе с книгами Маркса и Энгельса находит у убитой знакомой героя романа Марины Зотовой. Это французский мыслитель-социолог, публицист, автор нескольких работ, которые были переведены и изданы в России еще до революции 1917 года [133], а ныне снова издаются и переиздаются, что свидетельствует о их актуальности [134]. Г. Лебон все-таки более известен как первооткрыватель нового направления в научной сфере направления очень неопределенного. По сей день трудно определенно сказать, к какому из существующих научных направлений относятся его труды и прежде всего его книга «Психология народов и масс». Одни считают, что это проблематика социологии, другие проблематика психологии. Сам он назван новую науку «психологией масс». Сегодня точнее было бы это направление определить как «социальная психология». Как бы то не было, но именно названное сочинение Г. Лебона достоянием истории не стало. Следует отдать должное французскому мыслителю, тот тезис, который в романе М. Горького произносит главный герой, а именно: «Героем времени постепенно становится толпа, масса» [135], Г. Лебон не только провозгласил первым, но и первым обосновал, как он обосновал и то, что отныне в истории так и будет. Представив морфологию массы, он попытался прогнозировать последующую историю. Но если бы герой у Горького просто произносил лебоновский тезис. Классик сделал больше. Он показал, как масса душит героя, растаптывает его и устремляется дальше, оставив после себя его труп. Все это режиссер покажет в последней серии фильма. При этом еще снабдит изображение образами Босха, которого Самгин когда-то видел в музее.

М. Горький изобразил это появление массы в истории как стихийное бедствие, как землетрясение после которого становится очевидно, что все предшествующие русским революциям, в которых и начала проявлять себя масса, представления об истории оказываются неадекватными. Но что означает утверждение, что отныне героем истории становится масса? А то, что всегда претендовавшая на эту роль элита свое значение утрачивает, уходит в тень истории. Это означает, что все предшествующие представления об истории радикально изменяются. Проблемой становится не только масса, но и элита. Процесс этот весьма болезненный. Таким он оказался особенно для России, культуру которой невозможно представить без общественной прослойки, которая и есть интеллигенция как уникальное духовное образование, призванное утверждать такие ценности, как совесть, справедливость, порядочность, гуманность и т. д.

Пожалуй, русская интеллигенция – уникальное образование, не существующее в других странах, и без понимания того, что происходило и происходит в России с интеллигенцией и по сей день, трудно вообще анализировать строение русской культуры. В этом, конечно, отдавал отчет и М. Горький, и потому, будучи свидетелем того, как закончилась революция и гражданская война и как в стране устанавливается диктатура Сталина, он в своем романе возвращается к исходной точке трагедии интеллигенции, трагедии российской элиты, а вообще и трагедии страны. Запомним это обстоятельство. Почему писатель отказывается от изображения собственно революции в тот момент, когда литература в России в 20-е и 30-е годы только об этом и говорит. Уже одно это свидетельствует, что М. Горький идет против течения, что многих настораживало. Чуть позже мы постараемся на этот вопрос ответить. Иначе говоря, действие романа начинается в 70-е годы ХIХ века. Все попадающие в поле внимания М. Горького люди – «ангелы революции». Они ее предчувствуют, они ее замышляют, они, рискуя своими жизнями, стараются ее приблизить, но начавшееся безумие делает целую прослойку лишней. Не случайно в фильме В. Титова почти все эти «революционеры» одеты в белоснежные костюмы. Это – праведники, но все они окажутся жертвами революции.