Большой футбол

В кафе между выступлениями хора спорили о футболе. Сидели однажды в «Ку-ку» за столом с самим Федором Ильичом Селиным. Высокий, жизнерадостный, с раскатистым смехом, этот виртуоз советского футбола невольно приковывал к себе все взоры. Такой же яркой, как его внешность, была и его игра. Акробатические прыжки, шпагаты, безукоризненная игра головой, этой золотисто-рыжей головой, возвышавшейся над другими игроками, все это придавало игре Селина несколько эксцентричный характер. Даже четверостишие про него сочинили:

Мир футбола чист и зелен,
Зелен луг и зелен лес,
Только очень рыжий Селин
В эту зелень как-то влез...

Разговор за столиком шел на этот раз об игре центрхавбека. Федор Селин на этом месте играет за сборную СССР.

И когда заговорили о выносливости и трудолюбии в игре, Федор показал на меня:

— Вон Андрей вынослив и трудолюбив, да что толку? Бегает за мячом везде. А играть везде — это значит не играть нигде! Одного трудолюбия и выносливости мало.

Весь мой дальнейший футбольный опыт подтвердил правильность слов Федора Селина.

Выносливость и трудолюбие приносят результат только тогда, когда они подчинены определенной тактической цели.

Для того чтобы это было понятнее, перенесемся в 1956 год.

В чем секрет результативности центрального нападающего «Спартака» Николая Паршина? В течение последних сезонов он регулярно забивал один, два, а то и три мяча почти в каждом матче.

Многим было интересно, как это ему удавалось. Отвечать общими фразами о «завершающем ударе», об «одном касании», о «понимании замысла, партнеров» не хотелось.

Я решил поинтересоваться игрой Паршина «персонально», то есть вне зависимости от места нахождения мяча. На очередном матче я, сидя на трибуне, выключил мяч из поля зрения и сосредоточился только на действиях Паршина.

«Секрет» Паршина мне быстро удалось понять. Он заключался в трудолюбии, подчиненном определенной цели. Вот мяч у Татушина. Паршин стремительно идет вперед. Мяч у Ильина. Паршин в темпе движется на ворота противника. Двадцать раз сорвалась атака «Спартака». Двадцать раз Паршин без мяча на предельной скорости шел к воротам, обеспечивая себе позицию на случай паса в центр.

Из этих двадцати раз он ни разу мяча не получил. Но без тени упрека в адрес партнера он отходил на исходные позиции и продолжал в темпе очередной атаки делать стремительные броски на ворота. В двадцать первый, в тридцатый раз... И в этой игре он все-таки забил два мяча. Достойная награда за трудолюбие. Причем один гол был забит из такого невероятного положения, что было бы трудно объяснить, как Паршин успел это сделать, если не следить за ним «персонально».

Сейчас-то все это для меня понятно, но в те годы, пока я постиг, что бегать по полю за каждым мячом бессмысленно, настрадался ужасно.

Шуркино определение «лентяй» повергло меня в уныние. Поставят или не поставят меня на игру против детской команды «Сущевской площадки»?

Меня поставили. И я даже отличился. Забил гол. До малейшей черточки я помню пережитые волнения этого первого «официального» забитого мною гола.

Мяч залетел в верхний угол ворот, срезавшись от моей ноги, которую я как-то неожиданно для самого себя успел вовремя подставить.

Удар получился несильный, крученый, и мяч «навесился» в верхний угол.

От радости я готов был по-михеевски катиться колесом от ворот противника к центру поля. Но вспомнил позы у зеркала и неторопливо потрясся «мощным» футбольным шагом, вывернув для убедительности ступни носками внутрь.

Потом в школе своему другу Сергею Ламакину я расписывал этот матч, не жалея красок. Оказывалось, что гол был забит мной пушечным ударом в самую крестовину, такой гол, что они «всей командой вытаскивали».

Наш новый Московский клуб спорта с весны 1922 года был включен в календарь московского первенства по классу «Б».

Первая команда располагала сильным составом игроков, большинство которых ранее уже выступало в клубах класса «А».

Вратарь — Мизгер Станислав, защитники: Хайдин Владимир, Тикстон Павел, полузащитники: Канунников Анатолий, Артемьев Иван, Мошаров Иван. Нападающие: Старостин Николай, Прокофьев Виктор, Маслов Дмитрий, Канунников Павел и Артемьев Петр.

Имена с фамилиями надо было указывать обязательно. В футбол играли семьями. В клубе было пять братьев Артемьевых, четверо Канунниковых, четверо Мошаровых, четверо Старостиных, братья Прокофьевы, Хайдины, Петуховы, Виноградовы. Поди-ка не укажи тут имени!

Были и в других клубах братья-футболисты, имевшие широкую популярность: Чесноковы, Поляковы, Аркадьевы, Романовы. Но Пресня была особенно богата футбольными семействами.

Еще жизнь в стране не налажена после разрухи. Еще были затруднения с продовольствием. Трамваи ходили редко.

А футбол, невзирая ни на какие трудности, буйно расцветал.

Через всю Москву, от Пресненской заставы до Благуши или Рогожско-Симоновской слобод, пешком, а в некоторых случаях бегом с чемоданами в руках носились на календарные матчи знаменитые и никому не известные футболисты.