Большой город

Олео прилёг рядом с двоюродным братом и положил морду на его холодную шею. Он не знал, сколько времени пролежал так. Здесь, под укутанной снегом сосной, были только он и его лучший друг. Или – память о нём.

Снаружи захныкала П-838, и Олео заставил себя подняться. Он смёл с голой земли иголки и засыпал ими хвост Н-211. Зашелестели ветки, и Ласка, накопав грязных пучков травы, забросала Н-211 лапы.

Следом подошёл Джулеп и, отряхнув с шубки снег, стал подтаскивать опавшие ветки, чтобы укрыть тело. Олео уложил последнюю ветку двоюродному брату на голову.

Укутав Н-211, лисы в молчании сели. Запах крови потихоньку сменялся зелёным сосновым запахом.

Джулеп шмыгнул носом, и слёзы затарабанили по иголкам.

– Ты бы правда понравился Двести одиннадцатому, – сказал ему Олео.

Джулеп чуть улыбнулся:

– А Стерлинг всё равно считал бы тебя шавкой.

Олео расхохотался, разбрызгивая по сторонам остатки слёз. И в первый раз заметил, что синеватые пятна Джулепа гораздо больше напоминают ежевичные поцелуи.

Джулеп взглянул на Ласку:

– Резиновые Руки говорили, что Скрытый Человек не убивает лисёнышей. Думаешь… – Взгляд его устремился в зимнюю ночь. – Думаешь, Стерлинг всё-таки ещё жив?

Ласку пробила дрожь.

– Я очень надеюсь.

Позади них зашуршали ветки.

– М-м, не хочу быть обузой, но…

Лисы обернулись и увидели, что под сосну ползёт П-838. Она растянулась на боку и принялась тяжело дышать. Подстилка из сосновых иголок промокла и заклубилась паром.

– Ой! – ахнула Ласка.

– Что же нам делать? – замесил лапами Джулеп.

Ответа никто не знал.

Альфа, бета и недоросток юркнули под нависавшие ветки и в полнейшем молчании стали наблюдать. П-838 хрипела и тужилась. Начали появляться лисята. Они прибывали и прибывали. На сосновых иголках шевелились их крошечные тельца и лоснились новизной.

– Хватит таращиться! – буркнула альфа недоростку, который стоял выпучив глаза.

В конце концов оказалось восемь щенков. Три мальчика. Пять девочек. С липкими ушами, накрепко закрытыми глазами и крохотными веточками хвостов.

П-838 свернулась вокруг лисят и вылизала их маленькие головки от кровавой слизи.

– Как ты их назовёшь? – спросил Джулеп.

– Уж не по номерам, – ответила П-838. – Но и не вашими диковинными именами.

Все улыбались, глядя, как под сосной извивается и попискивает новая жизнь.

– Ты будешь хорошей мамой, Восемьсот тридцать восьмая, – проговорил Олео. – Такой же, как была мне и Двести одиннадцатому.

П-838 грустно улыбнулась:

– Если только не буду путать истории.

Альфа взглянула куда-то вдаль и принюхалась.

– Нам пора возвращаться в нору. Мама, наверное, думает, что мы превратились в ледышки.

– Но ведь-ведь малыши! – запротестовал недоросток.

Бета не сводя глаз смотрела, как П-838 заботится о лисёнышах.

– Альфа права. Идём!

Дикие лисы выскользнули из-под веток в снег.

– Спокойной ночи! – крикнула под сосну бета.

– Здорово, что из вас не сделали шкуры! – прибавил недоросток.

Альфа склонила морду, и все трое растворились в зимней ночи.

Ласка смотрела, как ёрзают малыши, как блестят их глазки и носики.

– Можно помочь тебе их согреть? – спросила она у П-838.

– Очень прошу, – ответила П-838. – У меня мало меха на животе.

Ласка принюхалась, отыскала троих малышей-мальчишек, которые дрожали на сосновых иголках, свернулась вокруг них клубком и прижала лапами к теплу своего живота.

И вскоре малыши уже посапывали с тоненьким, как сосновая иголка, хропотком. Крепкий сон свалил и П-838.

– И что теперь? – прошептала Ласка. – Нам нельзя возвращаться в Город.

– Без дураков, – согласился Джулеп. – Но… где же мы будем жить?

Олео призадумался об этом на несколько облачков дыхания. Он жил на Ферме. Жил в Городе. Но он никогда ещё не жил в лесу – там, где происходили истории, которые он так любил.

– Я думаю, – сказал он, – мы останемся здесь.

– Тяжело придётся, – заметил Джулеп, вглядываясь между деревьев.

– Не тяжелее того, что нам только что пришлось пережить, – ответила Ласка.

Она, Джулеп и Олео смотрели на восьмерых спящих щенков и улыбались. Ждали, когда утраченная дикость возвратится в усы.

СЛАДКИХ СНОВ, ЛИСЯТА!

Благодарности

Вот и подошло к концу наше долгое-долгое путешествие. Но прежде чем проститься, Мия, Юли, Ласка, Джулеп, Олео и я хотели бы выразить глубокую признательность некоторым людям, и в первую очередь Джону Кьюзику – за то, что отвёл меня от первой редакции, которую он красноречиво назвал «хет-триком издательских табу». Без его советов лисы бы разгуливали в подтяжках, жили в шалашах на деревьях и попадали в гораздо менее захватывающие приключения. Спасибо команде издательства «Холт Макмиллан», прошлой и нынешней, за то, что превращаете мои книги в завораживающие реликвии для глаза и для души и вычищаете мои ошибки. И суперпушистое спасибо Цзюньи У, которая оживила весь лисий мир в таких душераздирающих образах, каких мне никогда бы не наколдовать одними словами. Никто не сводит вместе страх и очарование так, как ты.