Большой Хинган — Порт-Артур

Тяжело, конечно, вспоминать о том, что во главе героической обороны Порт-Артура находился такой бездарный военачальник, как Стессель. Это признавал даже царский наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, но не принимал никаких мер, потому что сам был образцом такой же бездеятельности. Но причины трагедии были глубже. Верную оценку дал им В. И. Ленин.

«Падение Порт-Артура, — писал он в статье «Падение Порт-Артура», — подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны и которые будут обнаруживаться теперь еще шире, еще более неудержимо… Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению»[12].

Повышенное наше внимание к истории обороны Порт-Артура в ходе русско-японской войны 1904–1905 гг. диктовалось, разумеется, не только целями пропаганды героизма русских воинов.

Оборона Порт-Артура сыграла заметную роль в развитии военного искусства. Непреходящее значение имел, например, опыт строительства и применения инженерных сооружений и заграждений, взаимодействия видов и родов войск, активного использования артиллерии и т. д. Поучительными были и последствия просчетов в ведении боевых действий, таких, как пассивность сил флота (за исключением короткого периода в марте — апреле 1904 года, когда ими командовал адмирал С. О. Макаров), неорганизованность и неэффективность попыток деблокады крепости извне и др.

Сейчас небезынтересно отметить, что в годы немецко-фашистской блокады Ленинграда в штабе Ленинградского фронта, как мне рассказывали, была собрана вся литература об обороне Порт-Артура и к ней часто обращались при решении вопросов защиты города.

Военный совет 39-й армии организовал широкое практическое изучение оборонительных действий в Порт-Артуре в 1904 году. Для всего офицерского состава было прочитано много докладов и лекций на эти темы, проводилось много бесед и занятий непосредственно на фортах и позициях обороны. Конечно, это сочеталось с освещением примеров Великой Отечественной войны, прежде всего опыта героической обороны Ленинграда, Севастополя, который как бы перекликался с ратными делами защитников Порт-Артура.

Как уже отмечалось, опыт наших предшественников Военный совет армии учитывал при размещении войск на Гуаньдуне, при выборе и оборудовании оборонительных позиций в Порт-Артуре.

Таким образом, героические и тяжелые уроки прошлого, в какой-то мере содействовали выполнению возложенной на советские войска задачи по обороне Порт-Артура в 1945 году.

От этого здесь, на далеком от Родины Гуаньдуне, отчетливее ощущалась неразрывная связь давно минувшего с настоящим, а вместе с нею и наша ответственность перед Прошлым своего народа.

Дальний, Порт-Артур — города, начало которым положили русские люди. Мы изгнали отсюда захватчиков, возвратили эту землю ее единственному хозяину — китайскому народу и вместе с ним должны были защищать ее от новой агрессии.

Понятно, что в нашей жизни здесь появилось много нового и своеобразного; требовалось быстро освоиться с новой обстановкой, построить боевую учебу и быт воинов с учетом этих специфических условий.

В большую проблему, например, вырастали материальное обеспечение войск, устройство для них сносного жилья. Невольно приходилось задумываться, даже удивляться тому, как еще в начале века при тогдашних строительных средствах, транспорте и связи русские командиры за 5–6 лет в общем-то сумели сносно ее решить. Правда, строительство крепости не было закончено, но в ней имелись и тяжелое оружие, и боеприпасы, и жилье, даже гимназия. Кое-что от того времени сохранилось и до 1945 года, но вопросы обеспечения и организации войск требовали от Военного совета армии и служб Приморского военного округа самого пристального внимания.

Или вопрос о связи наших воинов с Родиной, переписке с родными и близкими. Дело заключалось не только в технических средствах для этого, хотя и их надо было обеспечить. В войсках были воины разных возрастов, некоторые из рядовых и младших командиров находились на службе уже по 5–7 лет, офицеры долгие годы не были в отпусках.

Естественно, что настроение у людей складывалось под влиянием накопившейся тоски по семьям и отчему дому, по Родине.

Не раз упоминавшийся мной старший сержант Иван Кузнецов в стихотворении «За рубежом», напечатанном в армейской газете, так выразил свои чувства:

И такой несказанно милой
Вдруг предстала Родина моя,
Что от боли сердце защемило,
Лишь припомнил волжские края…
Может быть, не каждому знакома
Эта грусть, что так понятна мне,
Но за много тысяч верст от дома
Каждый любит Родину втройне!