Большой круг

Эдди в постели, в темном гостиничном номере, под горой одеяла из гусиного пуха. Каким-то чудом он в тепле, жив и здоров. За окном на небольшую городскую площадь падает снег, набухая ровным слоем, маслянисто-желтым в свете уличных фонарей. Дома узкие, с крутыми крышами и аккуратными рядами окон, на козырьках снег.

Они планировали лететь в Осло, но из-за грозы посадка оказалась невозможной.

– А куда? – крикнула Мэриен, перекрывая грохот и скрежет самолета, и Эдди, подойдя к картам, ткнул пальцем на южную оконечность Швеции – Мальмё.

По крайней мере, они полетят не над водой. Если разобьются, думал он, пожалуйста, пусть на твердой земле. По радио, сквозь волны помех, он по крупицам собрал информацию: условия в Мальмё неважные, но не смертельные. Кое-как нашел аэродром. Кое-как Мэриен посадила самолет. Аэропорт Буллтофта. Во время войны Эдди слышал, что поврежденные истребители вынужденно садились там, не летели обратно в Англию.

Мягко падающие снежинки, крошечные частички оледеневшего кружева, просеивающиеся сквозь свет фонарей, кажутся такими нежными, невинными, но это посланцы черного слепого бешенства, которое даже сейчас висит над аккуратными крышами, благочестивыми шпилями и точными башенными часами. Он видел, как хлопья носятся и роятся вокруг самолета, яростно бросаясь на него, а теперь мирно укрывают площадь, накапливаясь безобидной пылью, выбитой из неба.

На теле должен быть какой-то шрам, оставленный грозой, думает Эдди, какой-то след, помимо холода. Он просидел целый час в почти обжигающей ванне, но шрам никуда не делся. Как могут две столь разные точки пространства существовать рядом, одна над другой? То, что он видит вокруг – постельное белье, горячая вода, выключатели и обогреватели, – фрагмент тщательно выстроенной, приятно убедительной и совершенно бессмысленной иллюзии надежности, прочности.

* * *

В Гонолулу, в конце китайского квартала, он нашел дешевую гостиницу. Выцветшие якоря и гавайские танцовщицы облепили окна тату-салонов. В продуктовых магазинах и лавках специй под вывесками с чужеземными иероглифами выставили перекореженные корешки и банки с неизвестными порошками. Во влажном тропическом воздухе витало зловоние: гниющие фрукты, следы от потоков речных нечистот.

Надо было видеть это место во время войны, сказал ему бармен. В баре не протолкнуться от моряков, очереди в бордели на всю улицу, все оттягиваются с самого утра.

– А что делать? Свет-то отключали, – пояснил он. – Теперь бордели закрыли, хотя сутенеры, по-моему, ничуть не лучше, но, если хочешь, могу познакомить с симпатичной девушкой.

– Нет, спасибо, – ответил Эдди, глядя бармену в глаза. – Не в моем вкусе.

Бармен понизил голос, наклонился ближе:

– Если хочешь еще чего-нибудь, загляни в «Кокосовую пальму».

После второго посещения «Кокоса», как заведение называлось в народе, он повел парня к себе в гостиницу. Энди, потерявший во время высадки в Нормандии левую руку, учился в Гавайском университете на грошовую правительственную стипендию и предложил Эдди показать город. Они лежали на мелком белом песке пляжа, поднимались на красноземные холмы, чтобы посмотреть стрелковые окопы времен войны, ели толстые блины из орехов макадамии с соусом из маракуйи.

– Зачем тебе понадобилась кругосветка? – спросил Энди, когда они загорали на верху одного из окопов.

Под голыми спинами горячий бетон. Энди заложил руки за голову. Безволосая культя время от времени все еще поражала Эдди.

– Ей нужен был штурман. Мне было скучно.

– Скучно. Ну да. Если скучно, можно сходить в кино. Ты действительно хочешь лететь?

Внизу до горизонта раскинулся океан. Эдди боялся предстоявших им длинных перелетов над водой: до Кадьяка, до Норвегии, до Антарктиды, до Новой Зеландии.

«У человека нет шестого чувства, которое, судя по всему, ведет морских птиц тысячи миль над океаном, где нет дорог». Первая фраза из руководства Авиации сухопутных войск. Но иногда Эдди подумывал, что, может, у него как раз есть недостающий инстинкт. В воздухе он точно знал, где находится, хотя не мог бы доказать или объяснить, откуда ему это известно.

– Мне хотелось попробовать что-то по-настоящему трудное, – ответил он Энди. – Не в человечески-эмоциональном смысле, а в практически-техническом. Ты всегда находишься где-то, только надо понять где. Место, куда ты хочешь отправиться, существует. Ты просто должен его найти.

Как-то вечером, когда они вышли из «Кокоса», за ними двинулась группка моряков. Эдди велел Энди не оборачиваться. Тот и не оборачивался, но один из моряков бросил в них бутылку, ударившую Энди по спине, и теперь уже пришлось обернуться Эдди. Энди удрал, правда, Эдди не особо возмутился.