Большой погром

Я ждал от противника ответного хода, и после полудня Альбрехт Медведь пошёл в атаку. Свою пехоту, подражая грекам и римлянам, герцог построил квадратами, в каждом тысяча воинов. А между этими квадратами – кавалерия, которая теперь выдвинулась вперёд, выстроилась клином и двинулась на нас.

Сначала рыцари и сопровождающие тяжёлую кавалерию дружинники двигались шагом, с той же скоростью, что и пехота, которая шла за ними следом. Они приближались медленно, тесным строем, стремя к стремени. Над головой всадников колыхались знамёна с родовыми гербами, а лошади были покрыты шитыми попонами. Красивое зрелище, словно не война, а парад.

Однако вскоре лошади перешли на рысь, и рыцарская кавалерия стала набирать разбег. Задрожала земля. Стук подкованных копыт, звяканье металла и боевые кличи всадников слились в неразборчивое гудение. Противник приближался, и степняки помчались навстречу крестоносцам. Половцы закидали врага стрелами, но от них вреда было немного. Дистанция между степняками и закованными в броню католиками – метров двести. Поэтому вырваться из плотного вражеского строя смогли только несколько рыцарей. Но за первым залпом последовал второй, третий, четвёртый. А затем ордынцы развернулись и, продолжая стрелять, пустились наутёк. Ничего нового. Тактика боя с тяжёлой кавалерией отработана. Степная конница в очередной раз выскользнула из-под удара, и противник, потеряв треть кавалерии, занял господствующие высоты, которые нам и даром не нужны.

Снова заминка. Противник замер, ждал пехоту. Орда тоже не двигалась. Что предпримет герцог Альбрехт?

Германский аристократ не придумал ничего лучше, как продолжить наступление, и на этот раз впереди пошла пехота.

– Сейчас мы этих пешеходов стрелами проредим, – сказал Кокай Мнюзович. – Хан, пусти мою тысячу вперёд.

– Нет, – покачал я головой, заметив, что в рядах вражеской пехоты много стрелков. – Погоди.

В атаку на крестоносцев я пустил тысячи вождей Ечеди и Муцкэ, которые командовали приднепровскими половцами и были двоюродными братьями покойного Бачмана. Они лично повели своих воинов в бой.

Крестоносцы, увидев приближающихся степняков, остановились, и вперёд вышли отряды арбалетчиков и лучников. Причём лучники были валлийцами. У каждого – длинный лук из тиса в рост человека. Такие только у выходцев из Англии. А арбалетчики, скорее всего, из Италии.

«Наверное, наёмники», – подумал я, но отзывать кочевников не стал, ибо хотел посмотреть, как справятся тысячники, к которым у меня не было доверия, и как будет действовать противник.

Вражеские стрелки выстроились в несколько шеренг и приготовили своё оружие. Степняки стремительно приближались и вот-вот должны были дать первый залп. Но прозвучал вражеский горн. Протяжный звук прокатился над полем боя, и наёмные стрелки герцога Альбрехта выстрелили раньше половцев.

Тучи стрел и арбалетных болтов обрушились на степняков. Всего один залп, и половцы потеряли почти сотню воинов. Атака приднепровцев захлебнулась, у противника оружие по дальнобойности лучше степных луков, и я отдал приказ тысячам вернуться.

Теряя воинов и лошадей, половцы отошли. Ечеди и Муцкэ потеряли больше двухсот воинов, и противник продолжил наступление. Стрелков нам не достать, только нажми, они спрячутся за пехоту, а потом в бой вступит отдохнувшая кавалерия, и нам навяжут прямой бой. Нужно ждать более удобного случая, и я принял решение отступить.

Нас не преследовали, битва должна была продолжиться на следующий день. Альбрехт Медведь не собирался нас отпускать и, кажется, нащупал верную тактику ведения боя против лёгкой степной кавалерии. Однако ночью всё резко изменилось.

– Кхе-кхе! – услышал я возле своей палатки кашель и проснулся.

Руку на меч. Чувства на пределе. Я готов отразить нападение. Но опасности не было, верные вароги на посту, рядом с шатром.

– Вождь, это Веселии. – Голос знакомый, принадлежит одному из учеников Валентина Кедрина, и я отозвался:

– Слышу тебя, Веселии. Входи.

Молодой убийца скользнул в шатёр, поклонился и сказал:

– Твоя воля исполнена, вождь. Альбрехт Медведь погиб.

– Когда?

– Минувшим вечером.

– Как? Отчего он умер?

– Герцог пирушку закатил, чтобы своих воинов подбодрить, и винца велел подать. Кубок поднял, произнёс речь, пару глотков сделал и помер.

– Яд?

– Он самый.

– Ушли без потерь?

– Никого не потеряли.

– Как ляхи, которые с вами ходили?

– Разбойники, конечно, но нам помогали.

– Отдыхай. Завтра ещё поговорим.

Убийца ушёл, а я велел поднять тысячи чёрных клобуков. Наверняка сейчас у крестоносцев неразбериха, и можно попытаться потрепать вражеский авангард. Чем больше паники и неразберихи, тем лучше.