Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Когда будущая артистка была ребенком, в имперской России она увидела балет Богданова «Прелести гашиша» в Большом и запомнила Лидию Гейтен в главной роли, люстру в главном зале и букеты цветов. Вернувшись домой, девочка крутила пируэты перед зеркалом. Ей хотелось стать актрисой, как Сара Бернар и Элеонора Дузе, но отец отправил дочку в Московское Императорское театральное училище. Она невзлюбила строгие правила и поначалу занималась незаинтересованно и легкомысленно, но вскоре нашла вдохновение — в своем, возможно, главном учителе, Хосе Мендесе. Хореограф учил Екатерину танцевать в итальянской манере, и в 1896 году отец отправил ее вместе с матерью в училище в Санкт-Петербурге для обучения во французском стиле. Силу и четкость надо было объединить с легкостью и изяществом. Гельцер занималась у восьмидесятилетнего Христиана Иогансона и подтрунивала над Петипа того же возраста за его нелепый русский и полузабытый французский. Однако она попала под его очарование (балетмейстер, в свою очередь, высмеивал ее сбои со счета, отставание от темпа и мощные мышцы на ногах). Письма Тихомирову в Москву демонстрировали, что сперва она была дезориентирована: «Мне ужасно трудно, новые pas каждый день, я таких раньше не встречала. [Иогансон] говорит, что мои самые большие проблемы — это недостаточно мягкие pliés, незавершенные позы, нехватка плавности в руках и торсе». Гельцер не знала названия движений, которые показывал Иогансон, путалась в его указаниях и должна была забыть многое из того, что усвоила раньше. «Забавно, — добавила она, — все теперь ругают итальянскую школу»[483]. Быстрые pas de basque в «Младе» приводили Екатерину в замешательство, но она выступила лучше, чем ожидал педагог, — и одержала небольшой триумф.

Иогансон придирался к ней еще два месяца. В письме Тихомирову Гельцер составила дотошный перечень выражений, на смеси французского с русским, усвоенных ею и другими девушками в студии (юноши в основном занимались отдельно, у Энрико Чекетти): assemblé, jeté, ballonné, brisé, glissade, entrechat six, sissonne-simple, sissonne fondue, saut de basque, cabriole fouettée, pas de basque. Она заболела из-за перенапряжения, измотанная неослабевающей критикой, — «теперь из-за того, что в моих руках нет жизни, как сказал балетмейстер». Так артистка добивалась совершенства. «Сегодня, например, были очень сложные coupé ballonnйé, côté, pirouette en pointe à la seconde, затем из четвертой позиции, затем два пируэта на пуантах, а в субботу будет так называемая стипль-чез тренировка, изнурительная, но полезная, — отчитывалась она. — И говорят, что мои ноги похудели»[484].

Девушка танцевала Белую Кошечку в «Спящей красавице», потом каждую из фей драгоценных камней, и наконец заблистала в Большом, с благословения Петипа, в роли принцессы Авроры, к радости своего дяди, театрального художника. Вдохновение Гельцер черпала у Пьерины Леньяни. Екатерина не считала ее лучшей исполнительницей этой роли в русском балете, но чистые вертикали ее пируэтов оставляли неизгладимое впечатление. Гельцер покинула Санкт-Петербург в 1898 году, в Москву она везла обновленный франко-итальянский стиль и была обречена прославиться. Танцовщица пересекалась с Анной Павловой — та была предыдущей лучшей ученицей Иогансона, и Екатерина не избежала сравнения с ней, не в свою пользу. Тихомиров стал наставником и партнером жены на ее пути к ведущим ролям. Последний император обеспечил артистке такие привилегии, которые, например, позволили ей восстанавливаться после вывиха среди флоры и фауны Крыма, где ее поврежденная ножка покрывалась ровным загаром в промежутках между массажами и водными процедурами.