Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Итак, в 1970-х гг. балет Большого театра больше не мог сопротивляться инертности, как и сама политическая структура. Советские идеалы ослабевали. При Брежневе людям (да и самому вождю) было достаточно имитировать движение, даже Григорович, сжимавший бразды правления театром, выглядел играющим роль, которую слишком долго репетировал. Плисецкая и другие критики в этом видели отражение его творческого пути: переделав классику, отбросив сюжет, пантомиму и травмы времен драмбалета, балетмейстер в конце концов, после сверкающего начала, просто передвигал тела танцовщиков на сцене без особого вдохновения.

У Плисецкой было свое, особое ви́дение. Из опытной балерины она превратилась в хореографа-новичка, дерзко отважившись вместе с мужем и сторонниками предложить альтернативную афишу. Они верили, что сцена нуждается в замене старой классики новой: произведениями русской литературы, избежавшими адаптации, не интерпретировавшимися советской критикой с позиций соцреализма. Так, основой репертуара она сделала шедевр, к которому до сих пор не осмеливались прикасаться, — «Анну Каренину» Л. Н. Толстого.

Было бы правильным признать подобное решение безрассудным, но Плисецкая, как и Родион Щедрин, настояла на том, что сценическая версия может вместить роман. Его музыка и ее хореография должны были передать всю глубину и богатство внутренней жизни толстовской героини, растущее неумение отличить воображаемый мир от реального. Балет был утвержден в 1967 году благодаря неоценимой помощи коллег, Натальи Рыженко[816] и Виктора Смирнова, со-хореографа спектакля. Одни из танцовщиков являлись, как и сама Плисецкая, участниками постановок Григоровича, желавшими попробовать нечто новое; а другие еще не имели опыта.

В первом варианте либретто, подготовленном Наталией Касаткиной[817] и Владимиром Василевым[818] (не путать с Васильевым), роман был урезан до 11 сцен с прологом. Каждый из цельных кусков сюжета планировалось показать «как это и было у Толстого, через призму чувств персонажей»[819]. Действие должно было открываться сценой метели, шум которой перетекает в звон колокола, а он, в свою очередь, сменяется мизансценой с дрожащим пламенем свечи, освещающей Каренину и трех других центральных персонажей истории. После встряхивания установленного на сцене снежного глобуса появляется блистающий интерьер петербургской бальной залы. Каренина и граф Вронский, будущие скандальные любовники, сталкиваются друг с другом под музыку, а в ней можно расслышать звук тормозящего поезда, — это предсказывает смерть Анны, которая случится из-за невозможности сделать выбор между возлюбленным, фактически находящимся в ссылке, и сыном, живущим в Петербурге с ее бывшим мужем — чиновником одного из министерств. Визг тормозов будет слышан еще несколько раз по ходу сюжета, так что героиня в собственном воображении не один раз переживет свою гибель, прежде чем трагедия действительно произойдет.

Эту невероятно короткую версию либретто Плисецкая отвергла. Инсценировка казалась слишком сжатой и поэтому слишком грубой. В поисках чего-то более близкого к тексту, она передала работу над ним Борису Львову-Анохину[820], опытному театральному режиссеру, пришедшему с впечатляющими рекомендациями. Львов-Анохин оставил сцену с метелью, сохранил принцип боязни открытого пространства, но расширил постановку до полноценной трехактной. Согласно его либретто, действие начинается с Карениной, бродящей среди сугробов, затем переключается на стоящую в тишине толпу, соседство с которой делает героиню еще более одинокой. Здесь ее смерть предвещается гибелью под поездом юродивого. После бала Каренина бежит к Вронскому, и их отношения начинают реализовываться с этой сцены вплоть до центрального эпизода на железнодорожных путях. К грохоту оркестра, воплощающему сокровенные чувства и мысли Анны, присоединяется ансамбль, играющий на сцене, — музыка «реального мира». Партитура Щедрина задумчива и волнующа, она дает голос инструментам нижних регистров и диссонирующим гармониям. Карениной присвоен целый кластер мелодий, призванных очертить различные ситуации, вплоть до той, когда все станут свидетелями ее падения.

Елизавета Гердт на репетиции с Майей Плисецкой и Владимиром Преображенским, 1947.

Неудачей и конфузом оканчиваются для Вронского скачки, его лошадь теряет опору, и он выскальзывает из седла. Для Карениной это катастрофа. От шока она задыхается, беспрестанно открывая свои чувства публике, и в итоге разрывает все отношения с мужем. Тревожным сигналом является звук поезда. В эпилоге зритель видит героиню одну во мраке. Приближается локомотив. Впоследствии все участники постановки вздохнут с облегчением, что сам балет не окончился крушением, как шутили недоброжелатели.