Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Григорович оказался прав, считая, что очередной партийный функционер отнесется к нему лучше, чем его предшественница, которая была недовольна тем, что хореограф присвоил себе место в театре. Позиция Плисецкой также могла улучшиться, ведь ранее, будучи членом ЦК, Демичев дал ей разрешение на постановку «Анны Карениной». Однако, став министром культуры, он постарался уйти от драмы, разразившейся вокруг Фурцевой, и предоставил худруку право менять репертуар, заставлять молчать несогласных и не выносить сор из избы.

Конфликты внутри театра продолжались, а афиша оставалась прежней. К отвращению Плисецкой, Григорович обвинил в отсутствии новых постановок не себя, а бессильных танцовщиков, утверждая, что они только шаркали по залам. «Споры по поводу балета отвлекают меня от работы», — жаловался хореограф, выступая на советском телевидении[839]. Балерина отвергла подобную критику, посчитав ее необоснованной. По утверждению Плисецкой, Григорович сам выдумал их противостояние, чтобы скрыть собственные ошибки. Она недоумевала, как балетмейстер может чувствовать себя столь угнетенным, когда в его распоряжении находятся свыше «двух сотен» артистов, время и пространство для воплощения идей, а также поддержка советского правительства (включая «ракеты, танки и авианосцы»[840])? Танцовщица привела в пример репрессированных советских гениев, в частности, Шостаковича, который продолжал работать, творить, бороться с препятствиями, пытаясь маневрировать среди цензоров, хотя все это лишь усугубляло его положение, приводя к дальнейшему закручиванию гаек.

Плисецкая знала композитора и даже надеялась, что он будет работать вместе с ней над «Кармен-сюитой», но, устав от ударов судьбы, тот отказался. Григорович также был знаком с музыкантом.

Его наставник Федор Лопухов работал в сотрудничестве с композитором над балетом «Светлый ручей», подведшим итоги работе Шостаковича в балете. Те же надежды на совместное творчество, тот же результат. Всемогущий хореограф считал, что забытые партитуры помогут ему в случае творческого кризиса. До 1982 года, когда прошло 7 лет после смерти композитора-мученика, ничего не было сделано. Плисецкая саркастично прокомментировала попытки Григоровича поставить хоть какой-то новый балет: «Он объявляет, что работает над одним спектаклем, затем над другим. Потом умолкает. Тишина. Будто бы его неправильно поняли»[841].

Балетмейстер обсуждал несколько возможных проектов. Особенный интерес вызывала у него постановка, основанная на глубоком и пугающем романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», начатом в 1928 и оконченном в 1940 году, когда умер сам автор. Книгу напечатали лишь в 1960-х, и она стала главным литературным произведением «оттепели» — демоническая, полная религиозных мотивов и психологического анализа (главный герой попал в психиатрическую лечебницу из-за собственного труда о Понтии Пилате), а также подтекста. Жизнь людей искусства, описанная Булгаковым, была так же тяжела, как и жизни бюрократов, что позволило Григоровичу расставить различные политические акценты в отдельных сценах и даже заставить артистов изменить свои взгляды на сохраняющееся театральное противостояние. В романе также фигурировали секс, магия и демонический бал, вдохновленный роскошным балетом, который состоялся в московской резиденции американского посла в 1935 году. Выбор композитора для столь неоднозначного спектакля падал, конечно, на Шостаковича, но он не хотел и не мог взяться за партитуру. Музыкант был «напуган», как объяснил хореограф, предыдущим опытом постановок в Большом театре и предпочитал сочинять симфонии и струнные квартеты[842].