Бомба для дядюшки Джо

Мной было показано в 1947 году, что возможно ещё глубже использовать уран, если вести работу на быстрых нейтронах в котлах из сильно обогащённого ураном-235 металлического урана без применения замедлителя. Оценочные расчёты показывают, что в этом случае возможно из 1000 тонн урана изготовить 16 000 атомных бомб».

16 000 бомб!

После подобного заявления головы у членов Спецкомитета просто не могли не закружиться. Им наверняка показалось, что ещё чуть-чуть, и на-гора будут выданы десятки тысяч единиц смертоносного оружия. Спецкомитет немедленно постановил:

«Считать необходимым доложить Председателю Совета Министров СССР товарищу Сталину И.В. о проделанной за 1947 год научно-исследовательской и практической работе в области использования атомной энергии».

Берия спешил поставить вождя в известность об успехах и достижениях советских атомщиков.

Хотя…

Достижения и успехи были пока только на бумаге. И в мечтах учёных. А реальных атомных бомб в распоряжении страны Советов по-прежнему не было! Да и откуда им было взяться, когда первый промышленный уран-графитовый реактор ещё только возводился. А ведь именно он должен был дать плутоний — взрывчатое вещество для атомной бомбы.

И 27 февраля 1948 года Спецкомитет вновь рассмотрел вопрос «О командировании тт. Ванникова, Первухина и Курчатова на комбинат № 817 для обеспечения подготовки к пуску и пуска комбината». Первухин посылался на Урал на две недели, Ванников и Курчатов — «на период подготовки и пуска комбината».

Михаил Первухин впоследствии писал:

«Все эти месяцы Игорь Васильевич забывал об отдыхе и сне. Как толь, — ко начался монтаж промышленного реактора, он неотлучно находился на площадке строительства… Ежедневно по нескольку раз он проверял ход монтажа агрегатов. Его можно было видеть и на укладке графитовых блоков, и на химводоочистке, и в лаборатории…».

О той же поре — в рассказе Игоря Головина (того самого, о ком так неуважительно отзывался Яков Терлецкий):

«Когда шла кладка, пригласив Завенягина и Ванникова, он опускал вместе с ними урановые блоки в каналы, воодушевляя этим людей и показывая, насколько важен этот этап подготовки к пуску атомного реактора.

Когда было всё готово для испытаний, Курчатов вновь занял рабочее место оператора пульта… Рядом — ответственный физик, вместе с которым Игорь Васильевич работал на физическом атомном реакторе в Москве. На протяжении многих часов Курчатов регулировал и управлял реактором, пока не вывел его на мощность в несколько киловатт и не убедился, что физика этого реактора правильна, и что всё идёт так, как надо».

А вот воспоминания лаборанта Лаборатории № 2 Бориса Александровича Прядёхина:

«Игорь Васильевич почти ежедневно заходил к нам, интересовался результатами измерений, ходом выполнения работ. Приветствуя, он часто говорил:

— Здравствуйте, профессора!

Мы, подражая ему, в своей среде тоже пользовались этим выра, жением или аналогичным:

— Здравствуй, учёный! Как дела, профессор?

Выражение долгое время жило среди нас…