Бомбейские чудовища

С одной стороны господин Либид сказал Самсону, чтобы тот постарался куда-нибудь скрыться, и даже по собственному решению отправил Самсоновы вещички на квартиру Мурычу. Кто его уполномочивал? Кто ему разрешал распоряжаться чужой собственностью?

Но тот же господин Либид сказал, чтобы Самсон продолжал жить так же, как прежде. И уверял, что дела его будут с каждым днем улучшаться.

Что все это значит? И где Фалалей? И почему их ищет полиция? В чем их подозревают? Где скрывается госпожа Май? Установлена ли за Самсоном слежка?

Стажер остановился и принялся вглядываться в прохожих. Еще было светло, и на улице сновало немало обывателей, однако подозрительных среди них не попадалось: так, обычные мужчины с раскрасневшимися лицами, дама в вуалетке, румяная, складненькая барышня, безликие бабы и мужики. Самсон вздохнул. Разумеется, у него еще не столь наметанный глаз, чтобы в разномастных городских толпах мгновенно различать шпиков, да и слишком много горожан спешат по своим делам, топчутся у витрин магазинов. Как среди них распознать соглядатая? Но и бежать сломя голову неизвестно куда тоже опасно. Если все-таки слежка установлена и с его помощью полиция надеется выйти на след исчезнувшего Фалалея, то надобно соблюдать особую осторожность. В частности, стоит еще хорошенько подумать: отправляться ли в буфет синема, где сегодня Фалалей сговаривался встретиться с пламенной Мадлен? Не окажется ли в руках полиции магистр богословия из Гейдельберга?

При мысли о буфете в памяти всплыла стойка в зальчике синема, на которой в симметричном порядке были выложены на блюдах бутерброды с ветчиной, балыком, семгой, утиным филейчиком. От острого чувства голода живот свело так, что юноша осознал, что скоро он не только бежать, но и идти не сможет: все-таки минувшая ночь с Мадлен вымотала его изрядно, а он и позавтракать не успел. Студеный февральский воздух безжалостно лез под одежду, проникал в щелочки между шарфом и шеей, между рукавами и запястьями, пальцы рук и ног онемели. Самсон счел за лучшее заглянуть в какое-нибудь заведение, дабы подкрепиться.

Бывший житель провинциальной Казани еще не слишком хорошо ориентировался в столице, и выбор его ограничивался теми местами, где он уже когда-то побывал. Первоначальный порыв был идти в Приказчичий клуб, там подавались прекрасные антрекоты, дешевые бефстрогановы, жаренная с луком картошка… Юноша сглотнул слюну, таким явственным было видение тарелки с облаком душистого аромата над ней. Он ускорил шаг, но тут же притормозил. Приказчичий клуб, где кормили сытно и недорого, давно облюбовали не только располагавшиеся по соседству «флиртовцы», но и другие петербургские журналисты, что полиция, несомненно, знала. И даже надежда получить вожделенный кусок мяса не могла заставить голодного юношу отправиться туда, где его наверняка подстерегала засада.

Самсон свернул за угол и потрусил вдоль заиндевевших домов. Взгляд его остановился на вывеске модной кондитерской-кофейней — он чувствовал, что способен сейчас поглотить дюжину пирожных, выпить ведро кофе, только чтобы он был горячий. Не в силах терпеть желудочные спазмы, юноша решительно шагнул к двери.

Через несколько минут Шалопаев сидел за отдельным столиком и наслаждался теплом, видом тропических пальм в кадках, рисованных экзотических фруктов на стенах и свежей крахмальной скатерти. Заказ его был принят — и хотя в него графинчик с водкой не входил, но именно он в первую очередь появился перед юным клиентом. Официант подмигнул и шепнул, что сей маленький презент прислал лично метрдотель. Начинающий журналист хоть и не привык еще пить в одиночку, но все же почувствовал прилив успокоения: мир незыблем, он, представитель прогрессивной прессы, пользуется уважением, услужить ему стремятся по-прежнему.

Зал был полупустым, и Самсон имел возможность обозреть всех посетителей, в основном дам. Один за другим в кондитерской появились два господина. Они равнодушно скользнули по Самсону глазами, но однозначно решить, что они идут именно за ним, пытаясь отыскать пропавшего Фалалея, Шалопаев не смог. Лица этих подозрительных типов он запомнил, но не знал, пригодится ли ему его памятливость: оба мужчины, как назло, уселись к нему спиной, за дальние столики, и развернули газеты. Как же они могут быть шпиками? Ведь если он сейчас поднимется и покинет зал, они этого даже не заметят!

Мучительные сомнения стажера прервал официант, едва ли бегом поспешающий с подносом в руках. Он кружился в своем бесшумном танце, и как по волшебству перед почетным клиентом появлялись тартинки с салатом оливье, изысканно замаскированные под пирожное дольками оливок, зеленью, свежим горошком, преаппетитные слоеные пирожки с телячьим ливером, горячие пончики с яблочным мармеладом.

Накинувшись на еду, изголодавшийся журналист забыл на некоторое время обо всех своих проблемах. Они стали далекими и чужими, тем более что подсознательно он ощущал, что приближение к ним поставит его перед неприятной необходимостью принимать решение. А какое?