Заместитель управляющего ушел с судна звонить по телефону и не увидел, что попытка запустить второй аппарат также закончилась неудачей. Он отказался от аппарата, который, быть может, оказался исправным.
В 15 ч 14 мин пожарные попытались раздобыть еще один аппарат. На этот раз они передали по переносному телефону приказ Кумбса на центральный пост пожарной бригады позвонить на фирму «Элкок, Эшдаун энд компа-ни» и попросить прислать на место пожара газорезательный аппарат. Спустя пятнадцать минут полковник Сэдлер велел Мартеншу снова позвонить в Мазагаонские доки и попросить немедленно прислать все имеющееся газорезательное оборудование и людей.
Эта группа с оборудованием выехала из доков. Но прибудет она на место пожара слишком поздно, и это обернется для людей трагедией.
Будь газорезательное оборудование исправным, можно было прорезать отверстие в обшивке толщиной чуть меньше 10 мм борта «Форт Стайкина» за десять минут, не более.
С того момента, как стрелки часов на башне бомбейских доков показали 15 ч 30 мин, время, отведенное судьбой «Форт Стайкину», стало истекать. Тридцать два пожарных рукава, извивающихся змеями по палубе парохода, залили в трюм №2 уже более 900 т воды. Палуба левого борта так нагрелась, что стоять на ней было невозможно. Раскатанные по палубе пожарные рукава могли каждую минуту загореться. Кумбс заставил людей подложить под них деревянные доски, а сами рукава поливать водой. Попадая на палубу, вода закипала, и капитан Оберст восхищался отчаянной терпеливостью пожарных-индийцев, которые несмотря на это стояли на комингсах люков, направляя стволы рукавов в задымленный трюм и не обращая внимания на кипевшую воду, 10-сантиметровый слой которой уже бурлил у них под ногами.
Люди, находившиеся на судне и на причале, недоумевали, почему столько воды не может «сдержать» пожар. В действительности же, вода, вступая в реакцию с огнем, лишь способствовала его росту.
Пламя уже полыхало в верхних штабелях хлопковых кип, лежавших вплотную к левому борту. По мере того, как вода вливалась в трюм, кипы начинали всплывать. В твиндеке между ними и взрывчаткой было свободное пространство высотой более 2 м. Уровень воды медленно поднимался. Огонь, до которого она не могла добраться, распространялся все выше, под ним всплывало все больше хлопка, приближая пламя к боеприпасам. Вскоре огонь уже бушевал прямо под погребом со взрывчаткой…
Тем временем работа в доках повсюду шла своим чередом. Даже тогда, когда пожар уже бушевал вовсю, никто не подумал о том, что надо поднять красный флаг на мачте парохода – сигнал Международного свода сигналов, предупреждающий о том, что на судне – опасный груз. Не была объявлена общая тревога, по которой все, кроме пожарных, были обязаны покинуть доки. Фактически такой тревоги в бомбейских доках и не существовало. Одно время правила пожарной безопасности, разработанные Портовым трестом, гласили, что в случае пожара на судне, стоящем в доках, дежурный в гидравлическом отделении должен включить на две минуты сирену. Однако это был сигнал, свидетельствующий о начавшемся пожаре, а не предостережение об опасности. Так или иначе, сирены Портового треста теперь были связаны с сиренами воздушной тревоги, и человек в гидравлическом отделении с октября 1939 г. больше не мог соблюсти действующие правила. «Форт Стайкин» мог предупредить всех об опасности серией коротких повторяющихся гудков, однако об этом никто и не подумал.
Итак, не ведая о нависшей над ними опасности, люди в доке Виктория и Принсес-доке продолжали работать. Моряки, корабельные плотники, механики, матросы лихтеров, грузчики – все делали свое дело, изредка отрываясь, чтобы взглянуть, как продвигается борьба с пожаром. По Фрере-роуд у входа в доки в ожидании моряков, а следовательно, и заработка, шатались нищие, уличные торговцы, артисты и проститутки. Кормой к «Форт Стайкину» (1) был ошвартован пароход «Джалападма» (2). Молодой матрос с этого судна, которому наскучило смотреть на пожар, отправился вниз читать книгу. На причале собрались толпы докеров и матросов с других судов, чтобы поглазеть, как тушат огонь.