Бомбы и бумеранги

– Нет, не с корабля. Совсем чужие. Пришли от перевала, стали лагерем возле корабля. День-два-три стояли. Потом ушли. В сторону солнца ушли, – Делунчи махнул рукой. – Тыкулча пошел смотреть.

– Хорошо, – кивнул Егоров. – Сколько чужих было, можешь узнать?

– Двадцать. Или даже еще больше. Кострища есть. Мусор есть. Вот, – эвенк протянул бутылку, которую держал в левой руке.

– Виски. Вот уж чего не ожидал… – Егоров подбросил бутылку на ладони. – Двадцать или больше…

Егоров достал из полевой сумки карту, развернул на земле.

– Мы вот здесь, – карандаш коснулся точки на карте. – Чужие ушли куда-то в этом направлении. Что там, Делунчи?

– Деревня там. Эвенки там. Белый Шаман там.

– Белый Шаман? – вмешался Озимых. – Это которого наши два года назад ловили да не поймали?

– Белый Шаман… – задумчиво протянул Егоров. – И он там живет, Делунчи?

– Там живет. Там. Только он больше не шаманит. Сказал, шаманить – зло. Нельзя шаманить: придут люди Белого Царя и накажут. Убивать будут. Всех убивать. Он и сам шаманить перестал, и другим запретил. Один не послушал, так Белый шаман заставил – силы лишил.

Никита потряс головой. Ведь только что Егоров и Дробин рассуждали о науке, говорили о термогене, паровых машинах и прочей сложной механической ерунды. И вдруг… Колдун. Шаман. Нелепица!

– Значит, так, – сказал Егоров решительно. – Сейчас я напишу записку, и Яков отнесет ее в город, на станцию. Только пусть возьмет с собой еще кого-нибудь из казаков, в одиночку чтобы не шел, опасно.

– Слышал, Яшка? – спросил урядник.

– Слышал, Никита Артемьевич. Илюху заберу и побежим. Дней за пять… ну, за неделю там будем.

– Хорошо. А мы, значит…

К вечеру они добрались до деревни Белого Шамана.

Никита так и не понял, откуда у него взялись силы. Казалось, все оставил по дороге к долине, но когда пришлось почти без отдыха двигаться по следам чужаков, Примаков держался вместе со всеми.

По дороге он даже нашел в себе силы спросить у Дробина что-то о термогене, тот отмахнулся, но на повторный вопрос ответил, что термоген вообще не должен был существовать. До середины прошлого века о нем говорили, как о возможной разновидности эфира – о возможной и не более того, – а потом, в один день, вдруг оказалось, что этим невозможным термогеном пропитано все вокруг в разной степени концентрации. И мир изменился полностью. И в тот же день и магия с колдовством вдруг перестали быть сказкой, а начали влиять на реальность… как дождь, ветер, снег. Может, и не в тот же день возродилась магия, но вследствие него – совершенно точно. О колдовстве старались не говорить… официально, во всяком случае. Даже делали вид, что оно не существует, однако после того, как по всему миру носители магии попытались… В Африке, в Америке, в Сибири. Заговорили пушки и пулеметы. Посыпались нефтяные бомбы. Цивилизация победила.

А вот теперь…

К деревне сразу не пошли. Остановились, как сказал Тыкулча, в двух верстах. Отправили Делунчи и Озимых с Перебендей в разведку. В отряде теперь людей было немного – двое казаков ушли с письмом к станции, Головатый остался с лошадьми в долине. Под деревом в ожидании разведчиков сидели пятеро: Егоров, Дробин, Никита, урядник с Бабром и эвенк.

– Может, расскажете мне про Белого Шамана? – спросил Никита, ни к кому особо не обращаясь. – Ну хоть кто-то…

– Белый Шаман – очень хороший, – уверенно произнес Тыкулча. – И сильный. Мог наколдовать охоту. Мог позвать дождь или прогнать. Мог вылечить человека рукой. Просто дотронулся вот так – и всё. Еще лекарства делал. Денег не брал, ружья не брал – так лечил. Когда солдаты и казаки шаманов ловили, его эвенки не отдали. Даже стреляли в солдат, когда они за ним пришли. Старики ходили к солдатам, просили. Шкурки предлагали, золото. Не злой Белый Шаман, говорили. Всех шаманов забирайте, его оставьте. Белый Царь даже летучий корабль присылал, только Белый Шаман туман позвал, деревню закрыл, вот его и не нашли. А потом искать перестали.

– А он так и колдует? – Никиту даже в озноб бросило от мысли, что сегодня или завтра он может увидеть настоящего колдуна. Шамана. Белого Шамана.

– Нет, не так колдует, – сокрушенно покачал головой Тыкулчи. – Совсем мало колдовать стал. Охоту не делает. Дождь не прекращает. Говорит: нельзя, обещал Белому Царю. И еще говорит: глупые люди колдуют. Совсем глупые. Только зло от колдовства. Что вы – не охотники? Сами на охоту ходи́те. Оленей пасти не можете? Сами пасите. Только лечит сейчас Белый Шаман. И лекарства варит. Хорошие лекарства. И еще говорят, шаманов приказал ловить. Тех, которые не перестали колдовать. С ними разговаривает и колдовство забирает. Совсем забирает… Нельзя Белого Шамана обижать, – подумав, добавил Тыкулчи. – Совсем плохо будет.

Никита много еще чего хотел спросить, но тут вернулись разведчики. Сказали, в деревне тихо, даже собаки не лают.

– Мы у реки сидели, бабы несколько раз по воду пришли, и всё, – Перебендя достал, было, кисет из кармана, но урядник молча показал ему кулак, и курить не стали.