Бонапарт. По следам Гулливера

Лорда Амхерста сопровождала солидная свита. Рядом вышагивал капитан Максвелл, личный священник лорда, его секретарь Хайм, секретарь посольства Эллис, два доктора, ученый-естествоиспытатель, лейтенант Кук, один из сыновей…

Бонапарт принял сэра Амхерста не без задней мысли. Ему было совсем неинтересно, кто этот человек и какова цель его визита. Но влияние Амхерста могло сыграть на руку изгнаннику.

Собрались в бильярдной комнате. Сначала генерал Гурго заговорил с послом о Китае, затем Бертран высказался о Египте. Начинать разговор с жалоб, право, было как-то неприлично. Тем не менее дошло и до претензий в адрес местной администрации.

– Ограничения, наложенные на меня губернатором острова, непомерны! – ответил Наполеон на вопрос Амхерста о сути конфликта с британской администрацией. – Я не желаю видеть этого самого губернатора! Ни обе палаты английского парламента, ни король Англии не в состоянии заставить меня жить в мире со своим тюремщиком… Да, он может делать все, что захочет, но не в силах изменить мои принципы. Это против законов Божиих и человеческих. Закон может заковать преступника в кандалы, бросить в темницу, но он, закон, не может делать человека жертвой произвола… Хочу, чтобы вы услышали: я не буду покидать пределов Лонгвуда, так как не признаю всех этих ограничений, и считаю расставленных вокруг дома часовых оскорблением для меня лично и моих офицеров…

Пораженный услышанным, лорд Амхерст покинул Лонгвуд. Проводив англичан, Наполеон пытался отвлечься шахматной игрой с Гурго, но играл рассеянно.

– Должен сказать, mon cher ami, этот губернатор получил по заслугам! Признаюсь, поначалу я вообще не хотел о нем говорить, но не удержался. Лорд Амхерст сказал, что двадцать лет мечтал увидеть меня. Еще с Турина, с девяносто шестого года. У него там была какая-то любовная история, а я ему помешал[218]. Ха-ха-ха…

А вот к навязываемым губернатором острова посетителям Наполеон относился с нескрываемым раздражением. Как вспоминал Луи Маршан, однажды, находясь в плохом настроении, Император заявил гофмаршалу Бертрану (именно к нему обращались с просьбами о приеме в Лонгвуде):

– Ответь им, что мертвецы визитов не принимают…

«Лонгвудский двор», несмотря на сильное противодействие со стороны англичан, продолжал всячески сопротивляться и жить своей, обособленной от внешнего мира жизнью. Все это тревожило и раздражало Хадсона Лоу. Подумать только! Прибывающие на Святую Елену плевать хотели и на местного губернатора, Хадсона Лоу, и на всех британцев, вместе взятых. Каждому подавай Наполеона! Человека, которого надлежало охранять от всего мира. Это уже начинало переходить все границы! Проклятые «лягушатники» так надоели…

Посмотрев сквозь подзорную трубу в сторону Джеймстаунской бухты, Хадсон Лоу нахмурился: в гавань прибывал очередной фрегат. Наверняка завтра его капитан заявится к губернатору и… и начнется! А покажи-ка им Наполеона! А покажи-ка им императора!..

Нет здесь никакого императора! На острове – государственный преступник, точка! Вот завтра так и скажу. Хватит! Распоясались! Где гордость, стыд наконец?! Покажи-ка им узурпатора! Кукиш вам!..

Хадсон Лоу неожиданно вздрогнул. Оказывается, он сейчас ругался сам с собою. Пальцы дрожали; подзорная труба едва не вывалилась из рук, норовя после этого скатиться в скальную расщелину. Губернатор скосил глаза: далеко в стороне прогуливался его офицер. Британец глубоко вздохнул. Фрегат в бухте бросил якорь. Завтра начнется…

– Тьфу, надоели… – процедил сквозь зубы губернатор и, развернувшись, быстрым шагом направился к коню, беззаботно жевавшему сухую, выжженную траву. Сухая трава напоминала животному душистое сено конюшни…

* * *

С хорошими врачами на острове была беда. После отъезда Барри О’Мира жизнь Пленника существенно потускнела. Когда британцы прислали в Лонгвуд нового лекаря, доктора Верлинга, Наполеон даже не пожелал рассматривать эту кандидатуру[219]. Ну кто мог заменить здесь О’Мира?! Да, Джеймс Верлинг неплохо изъяснялся по-французски и даже по-итальянски; а еще был известен тем, что в 23 года написал трактат о злокачественной желтухе. Но это ничего не меняло: будучи британским врачом отряда королевской артиллерии на Святой Елене, он, по сути, был обязан выполнять все приказы местного начальства. То есть Верлинг изначально являлся человеком Хадсона Лоу. Следовательно, персоной нон грата для Лонгвуда. Поэтому новому доктору было указано на дверь. Не грубо, конечно, но вполне доходчиво…

Так что на какое-то время Наполеон оказался без личного врача. В случае ухудшения общего состояния приходилось вызывать судового хирурга с «Conqueror» Джона Стокоу. Ну а Дэвид Кей, главный врач медслужбы Индийской компании на острове, и доктор Мэтью Ливингстон, сменивший позже Кея, были не в счет. Не говоря уж о начальнике медицинской службы британских частей Бакстере. Как говорится, каждый должен заниматься своим делом…