Бонапарт. По следам Гулливера

Революция выплеснула на пьедестал не только палача Сансона. Мятежное время встряхнуло придонную муть французского социума не хуже океанского цунами. У всех на глазах бывшие лавочники и зубодеры становились депутатами, а еще вчера уважаемые графы и шевалье под гогот толпы дружно «чихали в мешок». Правда, не все. Тех, кто отстаивал революционные завоевания на поле брани, старались не трогать; многих даже награждали – знаками отличия и высокими должностями. Революция как качель: кого-то сбрасывает в грязь, кого-то подкидывает на невиданную высоту.

Бонапарта Революция сделала генералом. Видимо, для того, чтобы однажды этот невзрачный на первый взгляд корсиканец обратил время вспять – туда, к монархии, на вершине которой будет установлен трон во главе с ним самим…

В сентябре 1793 года капитан Буонапарте будет назначен командующим артиллерией осадной армии под Тулоном, заменив тяжело раненного майора Доммартена[28]. На рейде Тулона стояли британские корабли адмирала Худа; сам город, куда продажные роялисты впустили англичан, также оказался в их руках. В город вошло почти двадцать тысяч английских, испанских, сардинских и неаполитанских войск, и вместе с находившимися там роялистами гарнизон вырос до 25 тысяч. Кроме того, противник оседлал все гористые предместья, создав там укрепленные форты.

А из Парижа торопили: Тулон должен быть взят! И даже не догадывались, что из себя представляла республиканская армия, которой надлежало очистить от врага побережье.

Странная это была армия. Рыба, как известно, гниет с головы.

Поначалу ею командовал бравый республиканский генерал Жан Батист Карто. Генерал Карто разбирался в военном деле, как живописец в свиноводстве, ибо он и был… художником. Его рукой был выполнен портрет маркиза Лафайета и последний заказ Людовика XVI: личный портрет в ранге конституционного монарха. Именно Лафайет сделает его своим адъютантом. Потом бывший художник станет лейтенант-полковником парижской национальной гвардии и отличится во время беспорядков 10 августа 1792 года. После того как 25 августа 1793 года он овладеет восставшим Марселем, в военных заслугах генерала уже никто не будет сомневаться, и 5 сентября Конвент назначит дивизионного генерала руководить армией, осадившей Тулон.

Однако как стратег Карто оказался полной бездарностью. Чтобы как-то оправдать свою никчемность, он отправил нескольких своих генералов на гильотину, но от этого ничего не изменилось: Тулон оставался неприступен.

На смену бывшему художнику Конвент присылает вчерашнего лекаря, коим был генерал Доппе, выдвинувшийся во время Пьемонтского мятежа, когда им был взят Лион. При виде неприступных стен бастиона вчерашний эскулап быстро сник: он вдруг понял, что за неповиновение приказу Конвента может запросто лишиться собственной головы. Оставалось одно – всю злость изливать на подчиненных.

Таким образом, надеяться на кого бы то ни было артиллеристу Буонапарте не приходилось – разве что на свои пушки и смекалку. Смотр показал, что вся артиллерия французской армии, осаждавшей Тулон, состояла из четырех орудий да пары мортир. С таким вооружением не то что наступать – даже обороняться тяжело. А если учесть, что боеприпасов тоже было негусто, оставалось уповать только на точность стрельбы. Хотя последнее, как знал Бонапарт, во многом зависит от удачи.

Впрочем, фортуна французов не подвела. И не только она. Буонапарте неожиданно обнаружил рядом с собой неплохих ребят – таких же, как он, молодых и храбрых. Дюрок, Мармон, Виктор, Леклерк, Дезе, Сюше… Всех их он встретил именно здесь, под Тулоном.

Однажды во время передислокации он попросил подойти к нему какого-нибудь капрала из числа толковых. Из строя вышел неприметный сержант и прямо на бруствере стал записывать все приказания начальника. Едва Буонапарте закончил диктовать, как упавшее поблизости ядро запорошило письмо землей.

– Благодарю вас, – весело воскликнул писарь, обращаясь в сторону неприятельских позиций. – Вот и песка не нужно…

Невозмутимость, с какой это было сказано, покорила сердце Буонапарте. Он заприметил храброго сержанта, которым, к слову, оказался Жан Андош Жюно, ставший впоследствии прославленным генералом[29].

Если рядом такие солдаты, понял Буонапарте, ему сам черт не брат. И начальник артиллерии выдвинул свой план штурма.

– Если нам удастся взять высоту Эгильет, возвышающуюся над городом, это вынудит англичан покинуть тулонский рейд, – доказывал он начальству. – Для успеха операции следует лишь завладеть фортом Мюльграв, который местные называют Малым Гибралтаром. Для нас Мюльграв и есть Гибралтар: форт прикрывает подступы к высоте. Если направим огонь в одну точку, в стене появится брешь, через которую мы атакуем противника и отвоюем плацдарм. Захватив форт, мы сделаем полдела, и вся операция окажется успешной…