Бонусная глава к Фейковой истории

– Увы, суеверия неистребимы. Я и сам не далее, как вчера, расстроился, когда на окне моего кабинета завяли примулы. Казалось бы, всего лишь плохая примета, суеверие, а как подобные вещи способны на нас влиять! – витиевато высказался Риандерик.

– Сколько примул завяло? – быстро спросил Штильхер.

– Все, – многозначительно произнес Риандерик.

Клык нахмурился.

– Надеюсь, в вашей оранжерее найдется им замена, – сказал Шапошников.

– Безусловно, – важно кивнул Риандерик.

Повисла пауза. Может, пожаловаться на свою неработающую кофеварку? Что я вообще тут делаю? Шапошников, видимо, решил, что больше ничего важного никто не скажет, потому что обратился ко мне:

– И все же прекрасно, что сегодня мы здесь ради того, чтобы насладиться поэзией вашего друга Айвиана. Надеюсь, пребывание в нашем мире благотворно отразилось на его творчестве?

Похоже, меня каждая собака знает. А Иван мог бы и предупредить, что он тут собирается читать свои стихи. Все четверо моих собеседников смотрели на меня в упор. Явно в ожидании, что я хоть что-нибудь сформулирую. Я напрягла память, вспоминая все, что мне известно о творчестве Ивана, и в голову пришли только сожженная им тетрадка и характеристика, которую он когда-то сам себе дал. Зря я, конечно, решила ее озвучить. Но я была зла на Ивана за то, что он не удосужился рассказать мне о настоящей цели нашего приезда в посольство.

– Ну, Иван время от времени гонит какой-то трэшняк, – сказала я.

Глаза замминистра культуры Шапошникова округлились. Риандерик, несмотря на свою эльфийскую и дипломатическую выдержку, покрылся красными пятнами.

– Во-первых, тот сборник, который вы имеете в виду, предназначался исключительно для мужской компании, а во-вторых, он ни в коей мере не является лучшим произведением Айвиана и не иллюстрирует силу его таланта, – выдавил эльф.

– Зато пользуется огромной популярностью. – Гном Штильхер был сама серьезность, но в его черных глазах плясали веселые искры.

– А авторское чтение этих стихов, говорят, вне всякой конкуренции, – вот орк лыбился в открытую, – сам я, к сожалению, не присутствовал в том кабаке, но, по словам очевидцев, экспрессия была непередаваемая.

Так. Я, как выяснилось, вообще ничего не знаю об эльфе Айвиане. И меня это не на шутку напугало.

– Жаль, что такая важная страница эльфийской литературы прошла мимо меня, – посетовал Шапошников, включаясь в игру.

– Поищите в букинистических лавках, переведено почти на все языки, – посоветовал гном, – называется «Триста пять ног».

Название меня жутко напрягло. Надо будет обязательно купить этот шедевр и ознакомиться.

– И, кстати, я очень рад, что сегодня мне посчастливилось увидеть эльфийский вальс. Вы потрясающе пластичны для вашего возраста, господин посол, – продолжал ехидничать Клык. – Если Айвиан задержится в Портграде на длительное время, я, пожалуй, смогу написать захватывающие мемуары.

Риандерик сдался.

– Если Айвиан задержится в Портграде, я, пожалуй, досрочно подам в отставку, – признался он, – пойдемте, начинается литературная секция. Успеха «Триста пяти ног» я не жду, но стихи весьма и весьма достойные. Для тех, кто знает старшую речь, конечно. Айвиан любезно согласился перевести лучшие образцы человеческой поэзии.

– Министерство специально выделило грант на этот проект. Мы провели конкурс, и Айвиан выиграл его, оставив далеко позади всех конкурентов. Наши специалисты по старшей речи отмечают легкость его стиля и отличное чувство оригинального текста. В конце программы я вручу Айвиану заслуженную награду. Вы видели кубок? Настоящее произведение искусства, и это даже не упоминая уникальные камни. Я большой специалист по камням, геммология – моя страсть, так что я знаю, о чем говорю, – рассказывал мне Шапошников по дороге к расставленным рядами стульям.

Я кивала и кисло улыбалась. Почему Иван мне ничего не рассказывал? Грант? Понятно теперь, откуда у нас столько денег. Могла бы догадаться, что доставкой пиццы нормально не заработаешь. Перевод стихов? Я вообще ни разу не видела Ивана с книгой.

– Наградную статуэтку мы делали, – услышала я Штильхера, уже заняв свое место, – очень ценная вещь. Камни, как и сказал господин Шапошников, редкие и стоящие.

На нас зашикали. Потому что к микрофону вышел Иван. И был он совершенно на себя не похож, хотя даже не потрудился переодеться или причесаться. Выглядел как обычно, но вот воспринимался совершенно иначе. Другая пластика, другие движения и мимика, и, самое главное, другой взгляд. Холодный, равнодушный и презрительный. Как у Натаны и Сириен.

Я сидела в первом ряду, куда Риандерик меня настойчиво пристроил, смотрела на стоящего в нескольких метрах передо мной эльфа и с каждой секундой все отчетливее понимала, что совершенно его не знаю.

И тут Иван заговорил. Я раньше почти не слышала, как он говорит по-эльфийски, Иван в моем присутствии всегда пользовался общечеловеческим языком. И знаете, что? Я бы не узнала его голос, если бы Иван не стоял прямо передо мной. Другие интонации, даже другая тональность.