Бонжур, Антуан !

- Моя история состоялась в марте сорок четвертого года. Тогда мы вели ля гер в лесу около ихней деревни Монт и сильно страдали. Англичане не давали нам никакого парашютажа, потому что имелась плохая погода, и все время падал дождь. У нас даже на ногах ничего не было, не говоря про еду. Бельгийцы приносили нам хлеб, но они тоже были бедные и сами страдали. Тогда я сказал командиру: "Пойдем в этот пансионат и сделаем реквизицию. Там есть шнапс, и мы согреемся". Командир мне говорит: "Мы там уже забирали один раз, у них ничего не осталось". Тогда я говорю: "Они богатые капиталисты и недавно зарезали корову". - От кого ты знаешь про корову?" спросил командир, но я имел значение в своем отряде, и я ответил честно: "Мне сказал мой тезка Жан". Жан делал с нами связь и жил в деревне Монт. Командир послушался меня и сказал: "Хорошо, мы пойдем на эту реквизицию, но надо делать разведку". Я и мой товарищ Гога дошли до этого дома и три часа замерзали в разведке. Там было тихо. Один раз приехала немецкая машина, в ней сидело гестапо, и они уехали обратно. Потом из дома вышла монашка. Мы побежали к себе в лес и сказали командиру: боши уехали. Ночью мы пошли по той дороге, где был мостик. Нам хотелось погреться у ихнего шнапса. Вокруг дома было пусто, но мы еще раз все осмотрели, там все лежали в постелях. Командир стал стучать в дверь. Они молчали, потому что не имели любовь до нашего голодного народа. Командир отдал приказ: "Ломайте эти двери". Тут все затрещало, и мы вошли в вестибюль, по-нашему - сени. Мы пошли дальше и увидели свет в большой комнате, где они встречают гостей. "Дай нам реквизицию, мсье Густав", - сказал командир, он сделал шаг в комнату и тут же выбежал в обратную сторону. "Зачем ты испугался?" - сказал я и пошел вперед. Там горели четыре свечи, и колени мои затряслись, как от ихнего шейка. На столе стоял длинный черный гроб, и в гробу лежал мертвый хозяин этого дома. Он был в черном костюме, руки крестом и лицо белое, как у мертвеца. А две женщины стояли на коленях и молились своему богу, на них имелись черные халаты. Они увидели меня и стали швырять бутылками. "Зачем ты пришел? Уходи, дай ему умереть спокойно". Я испугался и сказал: "Пардон. Если в этом доме имеется покойник, то пусть он умрет спокойно, а мы уйдем голодными". Мы не взяли ни кусочка и ушли. Ребята ругались на нас с Гогой: "Зачем вы не разведали про покойника?" - "Но он же не выходил из дома", ответил я им, и тогда они замолчали. Я думал, что этот Густав умер сам по себе, но потом туда пошел Жан, и он разведал, что Густав был предателем, он записал всех бельгийцев, которые сражались в резистансе, и патриоты отомстили ему за это. Они убили его за день до нашей реквизиции. Поэтому и приезжало к ним гестапо, но мы же не знали. На другой день бельгийцы принесли нам еды, и мы поели сухого хлеба. Вот какая страшная история была у меня в этом пансионате. Мы ушли голодными и злыми.

- Напугал ты меня, Иван, и расстроил, - отвечал я со смехом. - Всю мою игру поломал ты своей историей. Вариант отпадает, ты прав.

- Кто же все-таки убил его? - спросила Шарлотта.

- Жан сказал, что это сделал специальный бельгиец, который приехал из города Льежа. Он убил его пулей. Если ты хочешь, я завтра поеду к этому Жану из Монта и узнаю фамилию Густава.

- Спасибо, Иван, - ответил я. - И без Жана все ясно. След на "Остеллу" закрывается до выяснения дополнительных обстоятельств.

- Зачем ты притворяешься? - продолжал со смехом Луи. - Ты просто влюбился в нее, как мальчишка, я же видел, как ты перед ней плясал.

- А она красивая? - с улыбкой спросила Шарлотта.

- Они хотят женить тебя на этой молодой Терезе, - подытожил Иван. Тогда ты станешь хозяином этого пансионата и будешь наливать мартини туристам. И она будет жарить фри. Так Луи говорит. А Шарлотта ему отвечает, что ты хочешь пожалеть эту бедную бельгийскую девушку, наверное, она страдает.

- Меня нож интересует. И кто там живет. Но если надо, я и ее пожалею.

- Он говорит, - переводил Иван, - зачем же мы сидим? Нам надо ехать до этой цыпочки. Он пойдет к ее папаше и будет просить для тебя ее руку и сердце. Завтра воскресенье, и кюре обвенчает вас в церкви.

Так они пересмеивались, пока мы обедали. Я отшучивался, как мог.

На десерт пришлась газета. В сегодняшей газете уже напечатан отчет о нашем собрании, Иван привез ее из дома, да забыл за нашими спорами и шуточками.

На третьей странице в нижнем углу было наше фото: я стоял в центре, президент де Ла Гранж и казначей Роберт по бокам. Мы держались за руки и улыбались. Мне показалось: не очень-то я похож. Впрочем, ребята узнают, вот когда они рты раскроют.

- Похож, похож, - говорил Луи, поглаживая меня по плечу в знак полного примирения. - Борис был точно таким же. Как жаль, что он не знал, какой замечательный сын у него вырос.

- "Сын бывшего русского партизана посещает Льеж", - с чувством перевел Иван. - Тут и про меня написано: "Дорогого русского гостя сопровождал наш старый боевой товарищ Иван Шульга, который был переводчиком".