Бонжур, Антуан !

За стойкой стояла пожилая женщина со спокойным и мудрым лицом. Потом Иван рассказал, о чем они говорили, Антуан поздоровался:

- Мы приехали к Альфреду Меланже. Нам очень нужен Меланже.

- Меланже здесь давно не живет, - отвечала женщина, продолжая неторопливыми округлыми движениями вытирать бокалы.

- Но это был его ресторан, мы не ошиблись?

- Мы купили этот ресторан у Меланже вскоре после войны. Место не самое бойкое, но посетителей хватает. Нынче, правда, не очень густо. - Конечно, она уходила от ответа.

- Где сейчас живет Альфред Меланже? - Антуан подвинулся ближе, поставил локти на стойку.

- Будет лучше, если вы поговорите об этом с мужем, он скоро вернется из города, - она явно не доверяла нам.

- Это Виктор Маслов, русский летчик, - пояснил Антуан, кивая в мою сторону. - Он прилетел из Москвы, чтобы повидать Альфреда Меланже. Его отец воевал с Альфредом и погиб здесь, в Арденнах. Я тоже был партизаном. Мы не хотим Альфреду ничего плохого, но нам необходимо встретиться с ним, он может рассказать нам кое-что о войне. Без Альфреда мы этого не узнаем.

- Бонжур, мадам, - сказал я, подходя к стойке. - Я прилетел из Москвы. Мой отец Борис Маслов был другом Альфреда, а я Виктор Маслов, сын Бориса. Я уже знал, что эти слова как бы стали моим паролем, едва я произносил их по-русски, и передо мной раскрывались сердца и двери.

- Как жаль, что муж уехал в город, он бы с радостью познакомился с вами. Сейчас я поднимусь наверх и посмотрю сама, - она налила два бокала и оставила нас. Антуан облегченно подмигнул мне.

Эдит Пиаф пела пружинисто и скорбно:

Из маленькой дырки в конце ствола

Появляется смерть, мала и мила.

Браунинг, браунинг...

Парочка продолжала целоваться в углу, оба в джинсах, оба длинноволосые и плоские, не поймешь, кто из них он и кто она. Нас они не замечали. Они были одни во всем мире, только они и знали, кто из них кто. Они неплохо в этом разбирались.

Антуан указал глазами в угол:

- Англе.

- Как ты узнал?

- Машина имеет лондонский номер. Разве ты не заметил?

- Один-ноль в твою пользу, Антуан.

- Один-один, - великодушно поправил он, - ты помог с адресом.

Женщина вернулась и положила на стойку конверт. Антуан прочел адрес и присвистнул.

- Если увидите Альфреда, передайте привет от нас. Я написала записку на всякий случай. Он жалел, что ему пришлось продать этот ресторан. Еще лимонад?

- Спасибо. Мы должны ехать. Дорога действительно дальняя.

И мы понеслись. Антуан снова нарисовал пальцем - 90 километров, чуть не к Бастони. Я досадовал, что не захватил карту, и мог ориентироваться лишь по солнцу. Зато Антуану карта ни к чему, сколько лет колесит он на своей цистерне: фирма "Прейон", грузоподъемность десять тонн, мотор двести двадцать лошадок, скорость тоже подходящая, и маршруты какие хочешь. Всю-то он вселенную, то бишь Бельгию, проехал. Двадцать лет стажа, десять тысяч франков в зубы и сорок часов в неделю за баранкой: запомнишь эти дорожки.

Автострада шла на юг долиной Мааса: заброшенные каменоломни, древние гроты, на вершинах отвесных скал тут и там проступают средневековые башни, стены крепостей.

- Обратите внимание, уважаемые господа туристы. Под защитой своей цитадели, основание которой восходит еще к одиннадцатому веку, лежит город Динан. Изделия из меди, обязанные своим рождением этому прекрасному городу, являются подлинными шедеврами искусства и известны во всем мире под названием "динандры", благодаря чему и прославлен сам город в мире искусств.

Как хорошо, что я не турист. И как мне горько, что я не турист. Где-то сейчас беспечально курсирует Ирма со своим Петером. Поставили "марлин" на полянке, раскинули палатку, завели "грюндиг" с русскими песнями. И мимо них проносятся автобусы. Туристам не показывают рядовых могил: к чему омрачать их быстротечный вояж, за который они заплатили звонкой монетой? Да, для меня эта страна не стала скоплением музейных редкостей, перед которыми можно замирать и охать, для меня она просто место жизни отца, где он сражался и упал сраженный. Для меня это страна Антуана, которого я полюбил как старшего брата, страна Луи, перед которым благоговею как перед отцом. Я не был в музеях и, верно, не успею, но я узнал людей, которые живут в этой стране, и это мне куда дороже.

А Антуан? Что знает он о динандрах? О музее Курциуса, обо всех этих шато, соборах? Он просто живет среди них, дышит воздухом своей родины, и я хочу воспринимать эту страну глазами и сердцем Антуана.

Динандры проблеснули в роскошных витринах, Антуан даже не сбросил скорости. Пересекли Маас, повернули на запад. Снова пошли предгорья. Поля с наливающейся пшеницей перемежались рощами и холмами.