Бонжур, Антуан !

- Непременно приезжайте, Любовь Петровна. Мне крайне необходим ваш совет. Я имею в виду барона Мариенвальда? Как вы думаете, ему можно довериться?

- Он вполне солидный человек. Я связана с ним контрактом.

- Да, да, он говорил мне. Ведь вы же и сказали ему о моем приезде?! Он произвел на меня самое благоприятное впечатление.

- Этот скряга угощал вас! - теперь она была удивлена бесконечно. Но я-то уже не удивлялся. - Мне показалось, что он был весьма озабочен, когда я ему сказала, что вы приезжаете к нам.

- Ну зачем же так, Любовь Петровна? Вы же сами сказали, что он лоялен. Он был искренне рад встретиться с соотечественником. Сообщил мне массу интересных вещей. Шерше ля фам, - поведал он мне. Кстати, ведь это вы рассказали московскому корреспонденту про Жермен? Там, в Ромушане, еще весной. Наверное, он, этот фон-барон, и доложил вам про темную историю?..

- А про то, как он дерет с меня три шкуры, он вам не докладывал? - она уже завелась, я только посмеивался.

- Об этом речь как-то не заходила. Приезжайте к нам, с удовольствием вас послушаю. Вы ведь все тут знаете, Любовь Петровна, все темные истории. Кто такой Щеголь - не слышали?

- Что еще за Щеголь? Я могу показать вам свои материалы...

Но я уже не слушал и скоро положил трубку. Не знает она про Щеголя, слухи только собирает. Вот и про газету сообщила. Итак, газета. Нетрудно представить, что они там изобразили. Я прошел в гостиную и увидел газету на телевизоре, куда Сюзанна положила ее, на развертывая.

Газета как газета - ихняя, как говорит Иван, газета. На первой полосе целуется парочка: фрак, фата, обручальные кольца - гвоздь номера. В углу перевернувшаяся машина - тоже не про меня. На второй полосе девица, похожая на Терезу, демонстрирует купальник, не она ли это? Мало ли их, похожих? Дети купаются в бассейне, парочка в купальниках отплясывает твист...

А вот моя персона... Стою на фоне церкви в Ромушане, клятвенно подняв руку, и рот раскрыт в той же клятве. Рядом Луи, чуть дальше президент. Слушают.

И заголовок про меня: "Ле рюс шерш ле третр". Тут и за словарем ходить нечего, до гроба не забуду этого слова - предатель. Ах, мадам Констант, вечно они вперед лезут. Русский ищет предателя да еще двести строк текста в придачу. Ищет русский, ищет - но только где его искать? И кто он есть, черт возьми?

И опять зазвонил телефон. Сюзанна уже стояла там, оставив корзину с бутылками и банками на погребной лестнице. Я подхватил корзину, вернулся на кухню.

Звонила мадам Жюли, мать Антуана, "Журналь, журналь", - твердила Сюзанна, шаря глазами по комнате. Я поставил корзину, протянул ей газету. Сюзанна закончила разговор, глаза ее жадно забегали по строчкам. Что они там на меня настрочили? Просим предателя "кабанов" явиться с повинной, что будет учтено при вынесении приговора как смягчающее обстоятельство. Прием предателей во Дворце Правосудия ежедневно с трех до шести. Вход свободный. Вот и мне на собственной шкуре пришлось испытать нравы этой печати.

- Сенсация! - заключила Сюзанна, посмотрев виновато. И правильно заключила. Нужна мне эта сенсация, коль я на бобах сижу!

Сюзанна снова схватилась за трубку, я плечами пожал и принялся за кофе. Теперь он уже не смолкал, этот черный трезвонящий аппарат. Позвонил Ру, чтобы узнать результаты вчерашней поездки к Альфреду, и ответил, что вечером сам приедет. Николь доложила, что тоже прочла газету и спешит ко мне. Поздравительный звонок от президента: это прекрасно, что газеты оповестили всех о вашей клятве... Мерси, мсье президент. Оскар, брат Антуана, в чем-то упрекал Сюзанну, а та возражала, я уже не вникал. Я устал от звонков, хотел было пойти на ежевичную тропу, чтобы на покое обдумать ситуацию, как Сюзанна протянула трубку мне.

- Мой друг, поздравляю вас с высочайшей королевской милостью, распинался фон-барон Птеродактиль. - Отныне для вас в Бельгии открыты все дороги. Даже в нашем ордене не все бельгийцы удостоены такой награды. Я так жалел, что не мог позавчера присутствовать на церемонии, чтобы лично пожать вашу руку. Но я еще не теряю надежды сделать это, разговор с вами произвел на меня самое глубокое впечатление, трагическая судьба вашего отца взволновала меня. Я долго думал над вашими словами, и мне кажется, я вспомнил имя той женщины из Эвая. Ее зовут Жермен, она...

- Вы имеете в виду племянницу мадам Женевьевы? - перебил я, чтобы не дать ему опомниться, но не таков был фон-барон, реакция у него вполне подходящая.

- Совершенно верно, именно благодаря незабвенной Женни, да упокоит бог ее душу, я и вспомнил, как звали племянницу. Ведь она была тогда еще дитя, такая голенастая девчонка, она безумно любила сладости.

"Эх ты, поп толоконный лоб, - я уже забавлялся, слушая его, - фиговая у тебя реакция, куда тебе против Виктора Маслова: с животиком уже была твоя голенастая Жермен, когда ты вез ее в Эвай, не гонялся бы ты, поп, за дешевизной".

- Так вы ее видели? - не выдержал он. - Она, разумеется, наговорила вам немало любопытного? Не я ли предупреждал вас...