Борьба с басмачеством в воспоминаниях краскомов

Таким образом, сдача Джунаид-хана была первым камнем, выбитым из того фундамента, на котором веками покоился авторитет вождей племен.

Здесь нельзя не упомянуть, что именно в это же время начал в муках нарождаться низовой аппарат как партийный, так и советский; в кишлак было брошено много работников местных и прибывших из центра, аксакальства были упразднены и произведены выборы советов, которые хотя были далеки от того, чтобы быть орудием диктатуры пролетариата, но все же представляли собой громадный шаг вперед.

Партийной организацией 83-го кавалерийского полка было принято шефство над кишлаком Ходжа-Куммед, и этот «советский», как его стали называть, кишлак стал первым надежным оплотом партии в самом бандитском – Тахтинском районе.

Отсутствие низовых работников, агитация вождей, недостаточно развитое классовое самосознание масс, некультурность населения – все это страшно тормозило работу, но все же в кампании 1925 г. эти низовые ячейки партии и советской власти в кишлаке сыграли громадную историческую роль. В значительной степени их заслуги в том, что массы декханства не пошли за вождями.

Несмотря на сдачу Джунаид-хана, грабежи и убийства в Хорезме не только не пошли на убыль, но наоборот – усилились до небывалой еще степени. Ни один караван не доходил до Хорезма, не подвергшись ограблению, вся территория от Кунграда до Питняка наводнилась шайками вооруженных туркмен, производивших дерзкие нападения.

Таганкур, Тачказил, Овес-Коули, Тюре-Сердар – вот главные участники нападений. Руководящую роль в это время играл Гулям-али-хан, в крепости которого – Мая-Батан – сосредоточивалась значительная часть награбленной добычи.

Еще в десятых числах апреля были получены агентурные данные, что до 100 джигитов племени салах с Овес-Коули отправились в район Питняка, где вскоре было произведено ограбление ряда кишлаков и угнано до 600 голов скота.

Во время дележа награбленного между Овес-Коули и Меред-Деу[11] произошел спор, перешедший в вооруженное столкновение. Джигиты Овес-Коули заняли крепость Казанджик-Кала в 15 км юго-западнее Тахта, отстреливаясь от окруживших их джигитов Меред-Деу. Последний, будучи «по совместительству» начальником отряда добровольческой милиции, послал за помощью в Тахта, где стоял 2-й эскадрон 83-го кавалерийского полка.

В 14 часов 29 апреля разъезд –16 сабель при ручном пулемете под командой комвзвода т. Малоглазова – прибыл к крепости, спешился и вступил в перестрелку; около 16 часов была произведена атака, но из-за отсутствия гранат взять крепость не удалось, и разъезд, потеряв раненым помкомвзвода т. Юрчука, отошел в арык, послав донесение командиру эскадрона, который выслал второй разъезд, объединив действия их под руководством своего помощника т. Калошина.

Благодаря безалаберному руководству последнего джигитам Меред-Деу был оставлен самостоятельный участок; полного окружения крепости сделано не было, вдобавок – к ночи помощник командира эскадрона вернулся в Тахта, не объединив действия разъездов под одной командой.

Около 20 часов мною было получено донесение командира эскадрона 2 о случившемся и доложено военному комиссару полка, так как командир полка отсутствовал; военный комиссар приказал мне с полковой школой немедленно выступить на поддержку 2-го эскадрона.

Обстановка тогда как нами, так и командованием бригады в значительной степени переоценивалась, но неопровержимым было то, что Гулям-Али-хан примет все меры, чтобы выручить попавшего в беду Овес-Коули, а в его племени было, по самому скромному подсчету, 700–800 винтовок.

Перед самым выступлением прибыл комполка т. Ежов, принявший командование отрядом. Мы были задержаны переговорами с командиром бригады, школа же выступила.

Через 20–25 минут вдогонку выехали командир полка, я и уполномоченный особого отдела ОГПУ с несколькими ординарцами. Командир бригады с саперным полуэскадроном и 2 орудиями также выступил из Хивы в Тахта.

Между тем в Казанджик-Кала произошло следующее: Гулям, не имея возможности, а вернее – побоявшись открыто выступить против красных частей, приказал Меред-Деу выпустить бандитов, что легко удалось сделать из-за отсутствия полного окружения.

Маленькая калитка, находившаяся перед арыком, в котором лежала цепь Меред-Деу. была подрыта, и джигиты Овес-Коули, вынося раненых и убитого, вышли из крепости, а на их место вошли «милиционеры» Меред-Деу, продолжавшие вести огонь по нашей цепи; это было около 24 часов 29 апреля.

Прибыв в Тахта, мы школу не нагнали и немедленно выехали далее. Всю дорогу вправо впереди была слышна ружейная стрельба, а когда мы были километрах в 4–5 от крепости, она усилилась: это бандиты обстреливали подходившую полковую школу.

Около 4 часов мы выехали на кладбище в 1–11/2 км от крепости. Сейчас же по нам из нее был открыт сильный ружейный огонь, но нам удалось без потерь карьером проскочить к коноводам школы, стоявшим в развалинах метрах в 500 перед крепостью.