Борьба с басмачеством в воспоминаниях краскомов

Не успел эскадрон осадить назад, как по нему был открыт огонь. Не раздумывая ни минуты, видя, что Таганкур все равно будет предупрежден начавшейся стрельбой, командир эскадрона т. Зорников бросился с эскадроном в конном строю в атаку и, потеряв 1 лошадь убитой, сбил и порубил басмаческую заставу и, захватив 11 лошадей и 10 винтовок, ворвался в кишлак, вылавливая и уничтожая прячущихся басмачей.

Средняя колонна «Б» в это время находилась всего в 2–3 км и немедленно двинулась на выстрелы. Левая колонна была еще далеко, так как до назначенного приказом времени было больше часа.

При первых же выстрелах с севера Таганкур снялся с места и, пользуясь не занятым еще промежутком между правой и левой колоннами, ускакал со своей бандой на юго-восток; в кишлаке был произведен поголовный обыск и изъято много награбленного имущества и оружия, убито более 25 бандитов. Батарея встала на открытую позицию и несколькими очередями снесла кибитку Таганкура и его брата[12], а юрты со всем имуществом были сожжены.

На ночь полк расположился в кишлаке, выставив отдельные полевые караулы; позиция Гулям-али-хана была неясной, крепость же его находилась всего в 5 км от Беш-Кыр. Однако уже к вечеру его джигит привез от него поздравление с победой и приглашение на обед: стало ясно, что он не в силах поднять племя на восстание, и было решено ликвидировать и его.

21 мая командир бригады и представители местного ревкома и комитета партии, прибыв в Мая-Батан, потребовали от Гуляма немедленной выдачи награбленного; он отрицал свое участие в грабежах, и делегаты уехали, ничего не добившись.

Командиру полка, в предвидении такого исхода переговоров, были оставлены соответствующие инструкции: около 11 часов полк построился, батарея снова открыла огонь по кибиткам некоторых сообщников Таганкура и зажгла их, после чего полк выступил на Мая-Батан.

Там, конечно, слышали артиллерийскую стрельбу, видели дым от пожара и издали заметили длинную колонну полка, по ровной открытой местности шагом приближавшуюся к крепости Гуляма.

Не доходя с ½ км, 1-й эскадрон рассыпался в лаву, батарея снялась с передков, наведя орудия на крепость, полк свернулся в резервную колонну между 2 барханами.

Полевой штаб полка галопом подскочил к крепости. Навстречу нам выбежал сам Гулям али-хан; бледный, перепуганный, он что-то несвязно бормотал, указывая на батарею.

Ему было предложено собираться в Ташауз, что и было беспрекословно выполнено; отсюда полк двинулся дальше.

В бандитских кишлаках производилось изъятие оружия и аресты басмачей. 22 мая части вернулись в исходное положение; Гулям али-хан был арестован; он беспрекословно согласился выдать все награбленное имущество.

Таким образом, с чисто военной стороны все свелось к нескольким десяткам зарубленных бандитов, нескольким арестованным и взятию около полсотни винтовок, главная же цель – поимка Таганкура – не была достигнута.

Между тем эта операция сыграла громаднейшую положительную роль в истории борьбы с басмачеством в 1925 г. и во всей работе советской власти и партии в Ташаусском округе.

Моральное впечатление, произведенное этой операцией на население, было очень велико: сильные кавалерийские колонны, неожиданно появившиеся со всех сторон, лихая атака 1-го эскадрона, разрушительное действие артиллерийских гранат по «крепостям», за стенами которых туркмены привыкли чувствовать себя в безопасности, беспощадное уничтожение имущества бандитов при самом предупредительном отношении красноармейцев к мирному населению, приниженное поведение вождей, сменившее былую заносчивость, – все это в глазах декханства было выражением силы советской власти, перед которой спасовали вчера еще всемогущие вожди.

Уже один тот факт, что Гулям, отрицавший всякое участие в грабежах, согласился выдать награбленное, достаточно говорит за важность результатов этой операции.

25 мая полковая школа 83-го кавалерийского полка с хором трубачей выступила в подшефный кишлак, где был проведен митинг и декханам роздано 40 винтовок для самообороны. Тут же от брата Гуляма – Султан-Мурад-хана поступило приглашение заехать к нему; командир бригады т. Мелькумов, командир полка т. Ежов, я и два ординарца направились в Змукшир. В самый разгар беседы о судьбе Гуляма неожиданно явился таганкур, прибывший с 25 вооруженными до зубов джигитами. Произошел разговор в повышенных тонах, но, благодаря громадному авторитету и твердой воле командира бригады, категорически потребовавшего немедленной сдачи, Таганкур согласился на сдачу, приняв условия командира бригады: проживание в Тахта, выдача награбленного, регистрация всего оружия и прекращение грабежей. Несомненно, что на него оказали влияние вожди, испугавшиеся не только за Гуляма, но и за себя, но главным образом эту сдачу закоренелого бандита нужно считать прямым последствием проведенной перед этим операции против него.

Гулям-Али-хан между тем был увезен в Ашхабад.