Борьба за Рейн

Мои глаза загораются, и сердце отзывается, когда он играет простую песню об американской девушке. О том, что ее представления о мире разрушились, столкнувшись с реальностью. И как она пытается найти место в этом огромном, беспощадном мире, где можно было бы спрятаться от боли.

– Мне это нравится, – я улыбаюсь, сглатывая комок в горле.

– Том Петти, – он качает головой. – Чертов гений.

Подняв глаза, Уэс указывает подбородком на что-то у меня за плечом.

– Как жизнь?

Мое сердце замирает, но когда я оборачиваюсь, – это не Кью и ее команда; это Квинт и Ламар тихонько подбираются к нам, выйдя из ресторанного дворика.

– Думаю, теперь безопасно возвращаться в «Савви», – шутит Ламар.

– Вы можете потусоваться здесь, если хотите, – Уэс указывает на одеяло на полу, на которое я избегаю смотреть. – Мы просто пытаемся понять, какая любимая песня у Рейн.

Происходит безмолвное братское общение между Квинтом и Ламаром.

Затем Ламар говорит:

– Ааа... к черту. В магазине нечего делать, кроме как пялиться на этого угрюмого ублюдка всю ночь. Мы поотрываемся вместе с вами.

Квинт пожимает плечами, и Ламар ведет его к пледу. Придерживая сзади, Ламар помогает Квинту опуститься и сесть так, чтобы не потревожить шею. Мое сердце сжимается, когда вижу Ламара, помогающего своему брату, и я даже не осознаю, что смотрю на одеяло, пока они оба садятся на него.

Мои глаза увеличиваются, и я быстро перевожу взгляд обратно на самодовольное лицо Уэса.

О, думаешь, такооой умный.

Уэс слегка сжимает мое бедро. Затем снова направляет свое внимание на братьев Джонс.

– Вы, ребята, знаете, что любит слушать Рейн?

– Free Birrrrrrd! – кричит кто-то сверху.

Я резко поднимаю голову и вижу Бранджелину, стоящих на верхней части сломанного эскалатора с поднятыми вверх кулаками. Они спускаются по металлической лестнице до середины и садятся на ступеньки.

– Нет, нет, нет! – кричит Не Брэд. – Я хочу услышать... – Он переходит на хип-хоп: – «Мне нужен был только перепихон»*.

– Что? – встревает Брэд.

– «The Nookie»!

– Что?

Они поют припев снова и снова, а Уэс наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Я, блять, не играю Limp Bizit.

Я хихикаю, когда Крошка Тим, шаркая ногами, выходит из темного магазина на втором этаже, держа свое банджо над головой:

– Кто-то сказал «перепихон»?

– Уэс пытается понять, какая у меня любимая песня, – кричу я им.

– По-моему, она похожа на фанатку Тейлор Свифт, – дразнит Крошка, занимая место на несколько ступеней выше Бранджелины.

Уэс снова смотрит на меня и поднимает бровь.

– Ты свифти*?

Я пожимаю плечами, но прежде чем успеваю ответить, замечаю знакомый s-образный силуэт, окутанный облаком дыма и приближающийся к атриуму из коридора слева, – того, по которому я никогда не хожу.

– Давай, Серфербой, – кричит Кью невнятно, растягивая слова, и щелкает пальцами в нашем направлении. – Сыграй мне что-нибудь Т. Свифт.

Взгляд Уэса становится жестоким и опускается на меня. Резкая линия его челюсти напрягается в свете свечей.

– Ты хочешь, чтобы я вел себя хорошо? – шепчет он. Смысл его слов ясен.

Ты хочешь продолжать жить здесь, или я могу побыть придурком?

– Нет, – говорю я, и у меня появляется злая идея. – Я хочу, чтобы ты сыграл «Mean»*.

Уэс усмехается:

– Песня? – Я киваю. – Ты уверена? – Я снова киваю.

– Хорошо, но ты должна это спеть.

– Что? Нет. Уэс…

– Да, – он проводит большим пальцам под порезом на моей щеке, давая мне понять, что он точно знает, кто его оставил. – Ты поёшь.

– Но… что, если я не знаю слов?

– Их все знают.

Прежде чем успеваю продолжить спор, пальцы Уэса ложатся на струны, как будто он играл эту песню сто раз, и поезд под названием «Mean» отчаливает. Грудь сжимается при взгляде на Кью, которая сейчас сидит на нижней ступеньке эскалатора и пристально смотрит на меня.

Когда приходит время мне петь первую строчку, голос сдавливает, но Уэс просто снова играет мелодию, на этот раз тихо напевая слова. Я почти решаюсь, но только с третьей попытки слова действительно слетают с моих губ.

Сначала они тихие, когда я говорю Кью, что она любит издеваться на теми, кто слабее.

Чуть громче, когда рассказываю, что ее голос напоминает скрип ногтя по стеклу.

И к тому времени, как мы доходим до припева, я заявляю – не ей, а себе, – что однажды я уйду отсюда, а она навсегда останется злобным ничтожеством.

– Йи-хо! – кричит Крошка, присоединяясь на банджо. Он спускается по лестнице эскалатора и проходит прямо мимо Кью, которая делает затяжку из своей трубки и пытается изображать непонимание.

Бранджелина встают, держась за руки, и раскачиваются назад и вперед, помогая мне петь второй куплет о том, как я иду, опустив голову, потому что она всегда указывает на мои недостатки.