Борьба за Рейн

Я не хочу туда возвращаться. Я не хочу туда возвращаться. Я не хочу туда возвращаться. Пожалуйста, Боже. Пожалуйста, не позволяй ему отвезти меня туда.

Я раскачиваюсь на сиденье и повторяю свою мантру, находя некоторое облегчение в бессмысленном повторении, но, когда байк наконец начинает замедляться, меня окатывает новая волна страха.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет.

Я боюсь поднять глаза. Боюсь дать свободу. Боюсь увидеть место, с которым связаны все мои лучшие и худшие воспоминания. Я не готова. Еще слишком рано.

Когда мотоцикл останавливается, Уэс поворачивается и снимает шлем с моей головы. Я делаю вдох, и не ощутив аромата кофе с орехом, громко выдыхаю.

– Черт, Рейн… – шепчет Уэс, убирая спутанные черные пряди с моих опухших, мокрых щек.

Я держу глаза закрытыми, согласная сидеть здесь и позволять ему прикасаться ко мне, чтобы только не заходить внутрь.

– Я не готова, – бормочу я. Это единственное объяснение, которое я даю, прежде чем мое лицо снова искажает гримаса страдания.

– Я знаю. Я хотел дать тебе больше времени, но… время никогда не было нашим другом, верно?

Я качаю головой, мои глаза все еще закрыты.

– Как ты думаешь, ты смогла бы присесть на крыльцо?

Я киваю, но не потому, что так считаю, а потому, что хочу верить в это.

Уэс помогает мне слезть с мотоцикла и ведет по дорожке к крыльцу. Мой пульс учащается с каждым шагом, приближающим нас к моему собственному живому кошмару, но я заставляю себя идти дальше.

Это всего лишь крыльцо. Все в порядке. Это всего лишь крыльцо.

Уэс помогает мне сесть на верхнюю ступеньку, а затем садится позади меня, так что всё мое дрожащее тело оказывается в его объятиях.

– Хочешь расскажу о том, как я привез вещи из твоего дома?

Я киваю и слушаю, желая, чтобы он продолжал говорить. Голос Уэса – мой любимый звук. Он низкий и грубый, но в то же время спокойный и тихий. Спиной, прижатой к его груди, я ощущаю вибрацию голоса, и это тоже помогает мне чувствовать себя спокойнее.

Всё то время, что меня не было, я жил здесь. Не помню, говорил ли тебе это. В основном я просто напивался, жалел себя и спал. Но когда не пил – понемногу приводил дом в порядок.

– Подожди. Что ты делал? – Не раздумывая, я поворачиваюсь в его объятиях и открываю глаза.

Губы Уэса растягиваются в милой мальчишеской улыбке, и он пожимает плечами.

– Я знал, что ты рано или поздно вернешься домой, и не хотел, чтобы ты увидела… всё это… снова. Я нашел краску в гараже. Избавился от… эм... испорченной мебели. Убрал ковер. Ты знала, что у вас пол из твердой древесины?

Я качаю головой и хохочу, а на моем лице то начинает проявляться улыбка, то горестная гримаса, как у сумасшедшей.

Я не борюсь с этим. Я смеюсь и плачу и смотрю в глаза человеку, который разрушает красивые вещи… но также и возвращает красоту испорченным вещам. Ради меня.

Затем замечаю кое-что у него за плечом.

– Уэс... это новая входная дверь?

Его улыбка становится шире, он оборачивается назад и смотрит на голубую, в деревенском стиле, массивную деревянную дверь с большим медным кольцом.

– Выглядит знакомо?

– Да, действительно знакомо. Но я не… о Боже мой.

Уэс посмеивается и поворачивается ко мне лицом.

– Передняя половина дома Картера пострадала только от дыма, так что я смог спасти некоторые вещи. Она не совсем сочетается с остальной частью дома, но, по крайней мере, в ней не выбито окно.

Уэс смещается на бок и вытаскивает что-то из кармана.

Он берет мою руку и кладет мне в ладонь один ключ.

– Нашел это под ковриком Картера. Добро пожаловать домой, Рейн.

Я смотрю на потускневший металл, который внезапно тяжелеет и начинает весить, как целый дом.

Нет, не просто дом, а свой дом.

– Послушай, ты не обязана возвращаться туда, если ты этого не хочешь. Мы можем жить в гребаном домике на дереве…

Мое сердце разрывается – я бросаюсь к нему, прижимаясь губами к его совершенным губам. Неважно, готова ли я. Неважно, что он облажался. Плевать, что нам суждено разбить сердца друг другу. Никто никогда не любил меня так, и Paramore была права.

Это стоит риска.

Я отстраняюсь и сжимаю в руке ключ, ещё хранящий тепло Уэса, как одинокую розу.

– Я хочу увидеть.

Глаза Уэса расширяются, и его зрачки мечутся, пока он смотрит на меня.

– Ты уверена?

Я киваю, хоть и совсем не уверена, но желаю быть... ради него. И ради себя.

– Давай, – говорю я, опираясь на его широкие плечи, чтобы подняться, – покажи мне, что ты сделал с этим местом.

– Рейн, ты не обязана этого делать.

Я мотаю головой и пытаюсь выглядеть уверенно.

– Я хочу.

Кивнув один раз, Уэс делает шаг назад, пропуская меня к двери.