Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Британия готова была принять предложения России, но хотела получить заверения в том, что Мохаммад Али покинет пределы Персии и никогда не будет признан шахом. Британцы считали, что его письменное заявление русским о том, что он не попытается в будущем вернуться в Персию, может послужить гарантией от его нового появления на персидской сцене. Сазонов готов был принести Мохаммада Али в жертву, но на какое-то время. Он отказался требовать от бывшего шаха обещание никогда не возвращаться. «Равно мы не считаем возможным принять на себя обязательство никогда и ни при каких обстоятельствах не признавать шаха в случае его возвращения на трон», – писал он Бенкендорфу, но вычеркнул эти предложения и добавил вместо них обещание и угрозу. Россия предпримет новую попытку установить прочные дружественные отношения с персидским правительством. Однако, «если оно и на этот раз окажется недостойным нашего доверия, мы будем вынуждены обсудить эту… ситуацию с лондонским кабинетом».

6 сентября Поклевский предложил посредничество между бывшим шахом и Тегераном. Предложение было принято, и консул Иванов получил инструкцию «предложить Мохаммаду Али-шаху от имени персидского правительства пенсион в 50 тыс. туманов в год и полную амнистию его сторонникам на условии, что он немедленно покинет Персию». Поклевский посоветовал Иванову сказать бывшему шаху, что Россия считает эти условия весьма благоприятными. Если бы он отказался принять их, ему следовало прямо сказать, что Россия решила поддержать правительство, чтобы прекратить беспорядки в Персии.

Иванов, повинуясь инструкциям, передал ошеломленному Мохаммаду Али пожелания русского правительства. Бывший шах написал заявление, которое передал консулу. В частности, там было написано: «Я начал это предприятие (контрреволюционную попытку 1911 г.), полагая, что симпатии России со мной, и хотел действовать здесь в соответствии с пожеланиями русского правительства. К несчастью, я не преуспел в моих намерениях и усилиях. Во всяком случае, я не предприму ничего, что противоречило бы воле его императорского величества, и, если таково пожелание русского правительства, я готов все прекратить и уехать. Но когда моя победа близка, когда Хорасан, Азербайджан и все Каспийское побережье за меня, а может быть, и вся Персия, нечестно вынуждать меня отказаться от своих прав в пользу людей, которые именуют себя правительством и чье предложение я не считаю соответствующим моему достоинству».

Мохаммад Али сделал последнюю попытку спасения своего пошатнувшегося дела. В письме, врученном консулу Иванову для передачи русскому правительству, бывший шах письменно обещал, что во всех государственных делах будет поступать в соответствии с пожеланиями царя, даже в британской зоне. Устно шах объяснил Иванову, «что он уже давно пришел к убеждению в необходимости для Персии русского протектората и может дать русскому правительству письменное обязательство о своей готовности принять для Персии русский протекторат в любой форме».

Хитрость Мохаммада Али была слишком простой, чтобы в Санкт-Петербурге ее приняли всерьез. Ему больше нечего было предложить русскому правительству, и его перестали поддерживать. На долю Иванова выпала неприятная задача объяснить бывшему шаху, что «по зрелом размышлении» русское правительство пришло к выводу, «что в нынешних обстоятельствах реставрация его величества на троне невозможна». Русские тщательно следили за тем, чтобы не отрезать себе в будущем дороги к возможному сотрудничеству. Реставрация была невозможна только «в нынешних обстоятельствах». Когда персидское правительство умоляло обе державы сделать заявление, что Мохаммад Али никогда не будет признан, Сазонов отказался принять на себя обязательство, «которое при определенных обстоятельствах может оказаться невыполнимым». Это была обычная предосторожность на случай, если в будущем ситуация в Персии радикально переменится. В данный момент бывшему шаху не оставалось ничего другого, кроме как торговаться из-за денег.

Отбросив монаршее достоинство, Мохаммад Али приступил к обсуждению своего пенсиона. Он даже хотел, чтобы персидское правительство заплатило его туркменским и кавказским наемникам. Поклевский, стремившийся сохранить англо-русское соглашение и видимость персидской независимости, на которой оно основывалось, разработал компромисс между бывшим шахом и персидским правительством. 29 февраля 1912 г. управляющий отделением русского Учетно-ссудного банка в Бендер-Газе отправил домой короткую телеграмму: «Дела шаха улажены. Сегодня он покидает Персию».