Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Всего за три дня до того, как навсегда покинуть землю Персии, Мохаммад послал Дабиже телеграмму с просьбой сообщить муджахидам, купцам и населению Хорасана, что они были правы, обратившись к царю, без помощи которого порядок в Персии невозможен. «Если будет на то Божья воля, – говорилось дальше в телеграмме, – я скоро буду в Мешхеде, поклонюсь могиле святого имама и вместе с вами двинусь маршем на Тегеран». Дабижа не посмел передать телеграмму без разрешения Санкт-Петербурга. Он запросил инструкций и доложил, что число приверженцев шаха растет, что они уже овладели кварталом, где расположена гробница имама, но что их отношение к России изменилось; Россия в их глазах превратилась в еще одного врага. Сазонов ответил, что он не должен передавать телеграмму бывшего шаха, а вместе с Сайксом принять все меры для прекращения деятельности в пользу Мохаммада Али. Поклевский пошел еще дальше, поручив Дабиже сообщить сторонникам Мохаммада Али, что русский отряд присутствует в Мешхеде для поддержания порядка, и любые акты насилия будут прекращены с помощью военной силы. «В случае крайней нужды эту угрозу, возможно, придется выполнить». Однако Поклевский считал, что волнения в пользу шаха могли возникнуть лишь в надежде на поддержку со стороны русского консульства и русских войск. Таким образом, как только заинтересованные стороны убедятся, что Дабижа следует инструкциям, опасность беспорядков уменьшится.

Бывший шах покинул Персию на русском корабле. Но его фанатичные последователи в Мешхеде отказались смириться с неизбежным. К замешательству русского правительства, они, защищенные древней традицией, продолжали сидеть в убежище-гробнице. Говорили, что кто-то выстрелил в русского солдата. Консул Дабижа нервничал. Переговоры с губернатором Хорасана, убеждение недовольных в усыпальнице, встречи с майором Сайксом не давали результата. Подобно Миллеру, Некрасову и Похитонову, он решил привлечь русские войска. 4 марта 1912 г. Дабижа сообщал Поклевскому: «Мне кажется необходимым немедленно взять власть в свои руки и установить в городе военный порядок; я не вижу иных средств для восстановления спокойствия и поэтому прошу дать мне инструкции. В противном случае я не могу отвечать за какие бы то ни было последствия».

Сторонники шаха превратили огромную мечеть и прилегающие к ней здания в крепость, откуда они время от времени выходили, чтобы тревожить население, стрелять в полицейских, грабить дома и магазины в центре города. Губернатор признал, что не в состоянии восстановить порядок. 24 марта Дабижа обратился к генералу Редько с просьбой взять власть. На следующее утро улицы патрулировались русскими солдатами, порядок был восстановлен, а персидский губернатор Рокн од-Дойлы ушел в отставку. Только гробница по-прежнему оставалась в руках реакционных фанатиков.

Сардар Юсеф-хан, былой друг и протеже России, бушевал и сыпал угрозами в своем убежище в гробнице. Он даже позвонил в русское консульство и сказал Дабиже, «что близок час, когда он выйдет из усыпальницы со своими людьми и будет вешать и резать всех русских и прочих европейцев». Дабижа попытался договориться с муджахидами, но выполнить их требования, такие, как отмена конституционного режима, было невозможно. В последние дни марта количество людей в священном убежище выросло – к Сардару Юсеф-хану присоединились еще около двухсот вооруженных людей. Право «баста» притягивало к гробнице и сотни испуганных горожан, искавших безопасности в «тени» имама-мученика.

Около трех часов пополудни 30 марта по приказу Дабижи усыпальницу окружили русские войска. Генерал Редько сделал последнюю попытку убедить Сардара Юсеф-хана и его людей покинуть бежище. Те отказались, уверенные, что никто не сможет даже помыслить о том, чтобы войти в священные пределы. Пришло время говорить артиллерии. Тщательно и методично пушка генерала Редько начала громить убежище.

От расшатанных старых стен в воздух поднялись клубы коричневой пыли. С хрустом кроша тяжелыми ботинками голубые, зеленые и золотые облицовочные плитки, русскиесолдаты ворвались через пролом во двор и бросились к могиле имама. Хотя сопротивления почти не было, солдатня, не сдерживаемая офицерами, опьяненная канонадой и жаждой разрушения, стреляла и колола штыками во все, что попадалось на глаза. Согласно докладу Дабижи, «среди персов убитых было тридцать девять». Персы утверждали, что жизни лишилось несколько сотен человек, включая женщин и детей.