Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии

Статья 3 гласила: «Шахиншахский банк в качестве государственного банка имеет исключительное право выпуска банкнот на предъявителя… Эти банкноты будут приниматься всеми представителями и служащими правительства Шаха, являясь законными средствами платежа для всех финансовых операций в Персии. Но если банк не сможет оплатить стоимость одной из его банкнот, обращение банкнот будет запрещено по всей Империи, а банк будет вынужден оплатить все свои банкноты».

Более того, персидское правительство обязалось «не выпускать бумажные деньги в течение срока этой концессии, не разрешать создание другого банка или другого учреждения, обладающего подобной привилегией». В статье 5 приводилось соглашение, освобождающее банк и все его операции от налогообложения, а статья 6 определяла его посредником платежей для правительства.

Банк после начала работы был обязан предоставлять правительству шаха займы и ссуды, в которых оно могло нуждаться. Для получения этих кредитов в каждом конкретном случае персидскому правительству нужно было согласовать гарантии с банком, иначе они приходились бы на резервный фонд, образованный в банке для поддержания курса бумажных денег.

Статья 7 назначала персидскому правительству 6 процентов от ежегодной чистой прибыли банка, или 4 тысячи фунтов стерлингов, независимо от величины суммы. В статье 11 банковской концессии, как и в статье 11 первоначальной концессии Рейтера, речь шла о том, что персидское правительство передает банку на срок существующей концессии исключительное право по всей империи на разработку железной руды, меди, свинца, ртути, угля, нефти, марганца, буры и асбеста, которые принадлежат государству и которые не были ранее предоставлены другим… Все шахты, в которых банк не начнет работать в течение десяти лет со времени его формирования, будут считаться оставленными им, и государство может распорядиться ими же без консультации с банком.

Статья 13 давала Персии 16 процентов ежегодной чистой прибыли от разработки всех шахт, а в статье 15 Рейтер оставил все требования из его прежней концессии.

Вскоре после этого Шахиншахский банк Персии известил правительство, что горная компания будет создана в Лондоне с капиталом в 1 миллион фунтов стерлингов. Ей будут принадлежать 200 тысяч акций, из которых 130 тысяч обычных, а остальные привилегированные. Обыкновенная акция будет поддерживаться банком. Привилегированные акции будут предложены публике по цене в 5,5 фунта стерлингов, кроме 14 тысяч акций, которые будут предоставлены иранцам.

Язык сообщения настолько неясен, что невозможно определить, предлагались ли 14 тысяч акций бесплатно иранцам как взятка или по той же самой цене, как на лондонской бирже.

Учитывая силу русской оппозиции банковской концессии, персидское правительство готовилось к настоящему взрыву одновременно в Тегеране и Санкт-Петербурге. Мирза Махмуд-хан упомянул о соглашении Гирсу и Зиновьеву, минимизируя его значение и представляя как исключительно коммерческую операцию. Оба восприняли новости хладнокровно, хотя Зиновьев отметил, что это было очень важное известие. Персидский посланник приписывал неожиданно разумное отношение со стороны русского Министерства иностранных дел отсутствию Долгорукова, «главного инициатора волнений и беспорядка». «Махмуд-хан, – сообщал Роберт Морье, – похоже, расценил недавнее раздражение правительства России, или, точнее, окружения императора, как результат деятельности Долгоруковской клики».

Слабость русского противодействия банку была действительно удивительна. Несомненно, Санкт-Петербург полностью знал потенциальную силу банка, который имел исключительное право эмиссии и держал в своих руках монополию на разработки. Спустя двенадцать лет русский писатель назовет концессию Шахиншахского банка «всеобъемлющей» и подчеркнет тот факт, что банк был чисто британским учреждением. Он выделил статью 11 как наиболее важную, но отметил с удовлетворением, что англичане не сумели воспользоваться ее преимуществами.

Русская миссия в Тегеране проявила свое неудовольствие. Один из ее секретарей, сын министра иностранных дел России Гирса, сказал шаху, что Шахиншахский банк будет не в состоянии получить необходимый капитал. Если это произойдет в пределах указанного срока, то шах сможет отменить концессию, и Гирс требовал это сделать.

Насреддин обещал не продлевать время формирования капитала банка. Амин ос-Солтан сразу же сообщил об этом деле Вольфу.