Бордель: Когда зайдёт солнце (СИ)

Как тяжело ему было улыбаться, даже при виде своей девочки. Та не сразу его узнала, но только мужчина нарушил тишину, произнеся: «Малышка, пойдёшь ко мне?», Ханна вырвала свою ручку из ладошки бабушки и побежала к отцу. Конечно, она уже забыла про тот страх, что когда-то испытывала. Прижимая к себе дочку, Гарри лишь мог надеяться, что больше она никогда не посмотрит на него затравленным взглядом. Если у Энн стало всё спокойно на душе, так у Терезы от открывшейся картины сердце сжалось в маленький комочек. Невозможно поверить, что человек, имея, считай, все блага на свете, пал на самое дно. И это показатель, что не каждое счастье можно купить за деньги, ведь отчего он такой несчастный?

Долго они не смогли находиться в больнице: Ханна быстро устала, тем более она была с дороги, вымотанная, немного голодная и полусонная. Распрощавшись, Энн уже запланировала поездку следующим утром. Конечно, она успокоилась, видя Терезу рядом со своим сыном. Ещё при их первой встрече стало понятно: девушку привлекали в Гарольде не деньги и слава, а… Кто его знает, что её привлекало!

Он часто вёл себя грубо, неотёсанно, что-то там скрывал, неумело открывался, но всего лишь на мгновение, а так представал непробиваемой стеной. Хотя не просто так говорят, что девочки любят не идеальных ангелов-мальчиков, а самых плохих, таинственных и полных загадок. Так и Тереза: в попытке разгадать все его тайны, влюбилась, а затем быстро оказалась на самом дне, подле него.

— О чём думаешь? — когда она зациклилась на одной строчке в журнале, обдумывая всё произошедшее с ней в течение нескольких месяцев, он подловил это смятение. За окном уже садилось солнце, но в тот день, как и в последующий она не хотела уходить.

— Ничего дельного, — закрыла журнал и отложила в сторону. Сидя напротив кровати, в кресле, в метрах трёх-четырёх от него, она мечтала оказаться рядом с ним.

— Думаю, ты можешь идти, на сегодня помощи было предостаточно.

— И чем будешь заниматься? Снова спать? — не заметив ложный посыл, в котором он её не хотя прогонял, Тереза встала с кресла.

— Не знаю, спать не хочется, как и лежать… — уже тише отозвался.

— Тогда зачем спроваживаешь? Тебе же тут будет скучно, — расстроенно темноволосая покачала головой, но все действия прекратила, — Давай что-нибудь поделаем… Скоротаем время, — пожала плечиками, а глазами начала искать какой-нибудь источник веселья.

Ничего, конечно же, не нашлось. Это же больница, а не развлекательный центр, тем более он не может ходить, да и вообще сейчас передвигаться. Хмыкнула и не сдалась.

— Я могу тебе почитать, — в голове промелькнул тот день, когда она читала ему какую-то статью… Про Эрнеста Хемингуэя.

— Давай, узнаю что-нибудь новое, — поджал губы и уже начал елозить по кровати, чтобы принять удобное положение. Настроение заметно поднялось.

Боже, она читала ему около двух часов, все журналы перебрала, а он всё слушал и слушал, иногда высказывал своё мнение. И как ей было приятно, что Гарри не уснул на первых двух страницах, вместо всего этого, когда она поднимала глазки на него, проверяя, он всегда смотрел в ответ. Внимательный такой, задумчивый и готовый слушать дальше. За окном уже стемнело, а учесть, что на пятки наступало лето, темнота — знак позднего времени. Пришлось прощаться на ночь, чтобы на следующий день снова встретиться, но напоследок Тереза вынула из кармана толстовки плеер с наушниками и вложила в его прохладную руку.

— Не знаю, понравится ли тебе мой плейлист, но вдруг поможет скоротать ночь… — она так тепло ему улыбнулась, что он построил уже воздушный замок, именуя его: «Перемирие».

На следующий день она пришла бодренькой, спокойной, с лёгкой улыбкой на лице, несмотря на довольно ранний подъём. В больнице девушка была уже в восемь. Может она хочет побольше времени побыть со мной? Прав он или нет, судить другим. Зато в этот раз она пришла подготовленной. С домашней едой, над которой порхала весь прошедший вечер. Наготовила ему и завтрак, и обед с ужином. Постаралась на славу. А ещё она прихватила с собой игральные карты, чтобы точно было, чем заняться. Первым делом Гарри перекусил приготовленные оладьи с джемом. Ух, хоть не живёт на этой больничной еде.

— Впустим немного солнца, — и девушка начала открывать жалюзи.

— Как погода на улице? — он уже начал скучать по свободе.

— Жарко, я даже порывалась надеть платье, но… Тут будет крайне неудобно, — на носочках она потянулась, чтобы поправить жалюзи.

— Всё бы отдал, лишь бы прогуляться. Пять минут на улице — роскошь сейчас.

— Поверь, ты сразу перехочешь, когда увидишь количество камер на улице.

— Много? — скорчился неприятно. Его всегда раздражало излишнее внимание.

— Не представляешь, насколько. Каждый раз пробираюсь по несколько минут.

Гарри замолчал, абсолютно недовольный всем происходящим. Сколько известно случаев, когда папарацци пересекали эту черту и могли даже навредить окружающим.

— Ты молчишь, а это плохой знак… — быстро выдала темноволосая и пододвинула стул к его кровати, чтобы занять место близь к нему.