Борджиа

– Но ведь мы договорились, – возразил Чезаре, – что ты будешь наблюдать за порядком в Риме во время моего отсутствия.

– Договорились, но я хочу увидеть войну вблизи. Впрочем, здесь же всё спокойно. Никогда наши римляне не выказывали такой верноподданности.

Чезаре отлично знал: что Лукреция решила, она выполнит, несмотря ни на какие препятствия. Поэтому он больше не настаивал. Когда же пришел день и располагавшиеся в лагерях под Римом войска пришли в движение, Лукреция отправилась в поход вместе с ними и вместе с братом.

Дорожная повозка отвезла их в Тиволи, где назначен был сбор всей армии. Лукреция рассказала отцу про смерть мужа.

– Не плачь, дочка, – соизволил утешить ее папа, – этот бедняга был полностью разорен!

Такой короткой надгробной речи удостоил он несчастного герцога ди Бишелье, а потом отец нашел более интересную тему для разговора с детьми. Прежде всего они занялись обсуждением похищения Рагастеном Розиты. Старый Борджиа, вставляя время от времени вымученные шуточки, рассказал о том, как попал в ловушку он, хитрый лис, как он поверил в смерть Розиты и как гроб нашли пустым.

– Таким образом, – заключил Чезаре, – этот парень победил поочередно нас троих!

– Да, – согласился папа и задумался. – И надо сожалеть, что такой человек ушел от нас.

– Верно, отец, но он к тому же вел с нами дерзкую игру и просто издевался над нами. Этот человек умрет, и умрет от моей руки.

Лукреция едва заметно улыбнулась, а папа уточнил:

– Он умрет… если ты его найдешь! Кто нам скажет, где он теперь? Возможно, уехал во Францию.

В этот момент в комнату вошел паж.

– В чем дело? – спросил Чезаре.

– Только что прибыли барон Асторре и дон Гарконио. Они испрашивают разрешения войти.

– Немедленно ввести их! – крикнул папа.

Подслушивавшие под дверью барон и монах поспешили войти.

– Одни? – сердито крикнул старый Борджиа.

– Да еще и ранены? – добавил Чезаре.

В самом деле, рука барона висела на перевязи, а у монаха было перевязано плечо. Выглядели оба крайне жалко. Монах опустился перед папой на колено.

– Святой отец! – взмолился он. – Бог свидетель, что мы сделали невозможное чтобы привезти к вам графа Альму…

– И что? Он отказался? Так надо было притащить его силой! Для чего вам, барон, дано геркулесово сложение? Для чего вам, Гарконио, дарована дьявольская хитрость? Я объединил оба этих качества: грубую физическую силу одного и интеллект другого… Мои усилия закончились вашим постыдным поражением… Вы за это дорого заплатите!..

– Святой отец! – пролепетал полумертвый от страха монах. – Граф Альма согласился. Я в конце концов убедил его, он поехал с нами…

– И что же потом? Говорите!

– Потом, святой отец, явились две силы, о которые разбились все наши предвидения. Мы были уже далеко от Монтефорте, всё шло хорошо, но тут нам случилось попасть в сети самого Сатаны!.. Он набросился на нас, вырвал из наших рук графа Альму и увез его в Монтефорте, в чем нет никаких сомнений!..

– Вы, видно, умом тронулись, монах?.. Что означают ваши речи? Кто такой этот Сатана?

Лукреция расхохоталась.

– Да Рагастен же! Опять все тот же Рагастен!

Монах удивился:

– Как? Синьора знает об этом?

– Я догадалась. Но ведь это он, не так ли?

– Увы! Святой отец, ваша дочь сказала правду.

И дон Гарконио подробно пересказал сцену в гостинице: внезапное вмешательство Рагастена, удар кинжалом, который он, дон Гарконио, получил, когда отважно атаковал этого демона, схватку Рагастена и барона Агирре и наконец отъезд графа Альмы, которого увез Рагастен.

Папа побледнел от ярости. Гнев овладел и Чезаре.

– Дураки! – заорал он. – Трусы!..

Он готов был броситься на монаха и довершить то, что так славно начал Спадакаппа, но старый Борджиа удержал его.

– Разве ты не видишь, – сказал он сыну, – что ненависть объединяет этих двоих против Рагастена? Поверь мне, они сделают все возможное, чтобы отомстить за нас, даже, возможно, больше, чем мы сами.

Эти слова урезонили Чезаре.

– Идите, – распорядился папа, – отдыхайте. Вы, дон Гарконио, и вы, барон, можете рассчитывать на мою благодарность. Операция вам не удалась, но жизнь на этом не кончается.

Барон и монах, счастливые, что так дешево отделались, поспешили выйти.

– Что ты об этом думаешь? – спросил старый Борджиа у Чезаре.

– Мне кажется, что этот человек стал злым гением нашего дома.

XLIII. Слава Борджиа

Во время этой сцены Лукреция не произнесла ни слова. Она странно улыбалась, представляя себе вещи, которые заставили бы Чезаре немедленно убить сестру, если бы он мог читать мысли. Старый Борджиа после первого приступа гнева оставался мрачным и подавленным. Его план рухнул. Граф Альма, вернувшись в Монтефорте, пока остается вне досягаемости новых искушений.

– С некоторого времени мне ничего не удается! – пожаловался он. – Ох, дети мои, чувствую, это наступает конец. Амбиции юности, труды зрелого возраста, надежды старости – всё разбивается, всё исчезает.

– Что вы говорите, отец? Мы же здесь, рядом; мы готовы продолжить ваше дело, упрочить его…