Читаем Борис Андреев. Воспоминания, статьи, выступления, афоризмы полностью

Существует особая бестактность человека благополучного.

Многие природу обобщения в искусстве понимают и используют как мешок, в который легко сгребаются все особенности человеческих индивидуальностей.

Насколько переоценил себя, настолько и унизил.

Все возвышенное имеет ступеньки, чтобы снисходить вниз.

Если хочешь жить долго — не проживай слишком много.

Вытащенный из выгребной ямы конфузливо и быстро забывает благодетеля своего.

Прежде чем создавать образ, научись быть предельно самим собой.

«Бродяга Байкал переехал» — отраднейшее историческое событие, послужившее причиной радостного застолья для множества поколений русского народа.

Душа, не сокрытая ничем, отнюдь не признак ее откровения, а, скорее, показатель ее неряшливости.

От дурной лошади и приз не в благодать.

Начавший дурачиться от большого ума вскоре был признан абсолютным идиотом на почве приживленной глупости.

Негодяй похвалил мою работу, и я с отвращением почувствовал, что физиономия его на долю секунды показалась мне вдруг не столь отвратительной, как раньше.

Каждый хочет забить свою шайбу в ворота жизни, но и здесь стоит вратарь.

Пышный кабинет издревле сидел на плечах своих посетителей.

Разум, воспитанный светом добра, не может не освещать окружающие потемки.

Диссертация — выдвижение мысли на привилегированный пьедестал.

Милая тяжесть любви очень скоро утомляет нетренированные плечи.

Глядящий в лужу думает о небесах.

Знание человека может развиваться безгранично, ибо незнание его беспредельно.

Истинный представитель искусства ничего так не любит в нем, как самого себя.

Полуправды не рождали полнокровных истин.

Когда начинаешь принадлежать кому-то — тобой распоряжаются, как вещью.

Видящему насквозь — не верьте.

Из всех бросающих камень не все желают попадать.

Генерал солдату: «Я тебе, конечно, товарищ, но — по-генеральски».

Успокаивая труса, успокаиваюсь сам.

Мнение других, в конце концов, и есть собственное мнение о себе самом.

Вдохновенная полемика двух кретинов озадачивает порой высочайшие умы.

Безудержная любовь, как и все безудержное, чаще всего проскакивает мимо.

И все же трудолюбивый муравей любил стрекозу, это ветреное, непостоянное насекомое…

Часто актеры склонны понимать роль как вешалку для нюансов личного обаяния.

Официальные скучные концерты — дитя возвышенного духовного ханжества.

Никогда не думай, что старый вулкан погас, ибо неожиданны его взбрыки.

Есть люди, умеющие носить славу как фрак, как бальное платье, а есть феномены, которые носят ее как старый ватник или поношенную спецовку.

Точка зрения коровы не совпадает с точкой зрения быка.

Если прочитанная вами книжка создала впечатление, что вы умнее автора, будьте благодарны ему — он поддержал вас.

Не всегда знание в силу.

Чем выше горы, тем глубже между ними пропасти.

Все пустое быстро поднимается на гребень волны, зато и быстро вышвыривается на берег.

Злобный гусак не упустит трусливого зада.

Укушенный зубом мудрости.

Пустая бутылка не творит компании.

Главной достопримечательностью и украшением городка было его маленькое, уютное кладбище.

Прислонившихся к искусству куда больше, нежели плодотворно коснувшихся его.

Прочитать пьесу по-своему — чаще всего пренебречь тем, что написано для всех.

То, что само лезет в рот, обыкновенно выплевывается.

Войны не приносят очищений, хотя и открывают клоаки человеческих душ.

Гримасы лица отражают гримасы разума.

Влюбленный в себя завидовал женщине, которая его любила.

Укрупненный гроб не возвеличивает сущности покойника.

Проникнуть в чужую душу — это в такой же мере ее пропустить в свою.

Природа покрывается порой ядовитыми пятнами отвращения к нам.

Склоненная голова не унижает мысли.

Замшелого болота легкий камень не возмутит.

Если всеобщего блаженства не получилось — блаженство местами уже благо.

Порожденные светом разума часто недооценивают зловещей темноты его.

За секретный забор не ставят чужого сторожа.

Свинство — удобная жизненная позиция, перенятая у свиньи.

Его спустили с лестницы, а он сделал вид, что снизошел к нам.

Не хочешь излишних разочарований — не скрывай истинной природы своей.

Я не хочу радоваться только профилем, уж если радоваться — так всем лицом… (Возмущение у кинокамеры.)

Неуверенная мысль в парламентеры не посылается.

Человек славится умом, а корова — задумчивыми глазами.

Если дружба не клеится — не ругай клей.

Злого духа с обозленным не путают.

Я понял, что он — дурак, потому как он стремился прослыть за умного.

Бери от жизни столько, чтобы не опротиветь ей.

Злословием только обостряешь гвоздь в стуле своем.

Есть люди, живущие памятью горя, обнаженностью старых болячек, ковырянием давних ран.

Часто встречаешь не разумы, а их костюмы.

Тога мудрости на плечах глупости превращается тут же в попону осла.

Многие, разбив мечту, всю жизнь бренчат ее осколками.

Не обязательно быть глупым, чтобы выглядеть смешным.

С безопасных мест все стихии в прелесть.

О неколебимый фундамент незыблемых авторитетов часто разбиваются всерьез и надолго неколебимые истины будущих времен.

Раньше я относился к категории гордо виляющих хвостом…

Не любящий жизнь лишен дороги в бессмертие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии