Читаем Борис Андреев. Воспоминания, статьи, выступления, афоризмы полностью

Справедливое возмущение в барабанном бое не нуждается.

Умевший радоваться — больше прожил.

Графомания — прострочечное истечение разума в дырявый бурдюк с благими намерениями.

Люди не любят, когда о них говорят очень плохо, в особенности, когда о других говорят очень хорошо.

В переживании одного — основа переживаний каждого.

Упорство ишака и упорство мудрого человека — два противоположных полюса единой природы упорства.

Когда в человеке все правильно, тогда в нем чего-то обязательно недостает.

Попавший под микроскоп не понимает своего величия.

Кошкины грезы жеребца не трогают.

Есть правда, которой тычут, как палкой, в нос да еще присматриваются, — а правдолюб ли ты.

Болезненная жажда величия особенно свойственна карликам ума.

Подсмеиваются над обозниками позабывшие, что без обоза не двигаются вперед.

Любящий белых медведей утверждал, что у них мясо не хуже баранины.

Обманывающий по пятницам будет обманывать каждый день.

Мракобес — хищник на идее высшего доверия.

К трухлявому дереву за поддержкой не идут, трухлявое дерево не поддерживают.

Часто болезненно кричащие о равенстве понимают его как процесс обрубания чужих достоинств до степеней своего убожества.

Бездарные труженики искусства любят носить власяницу мученика.

Много и обильно кушающий не всегда обещает кучу трудовых побед.

Был бы гром в чистом небе. а истолкователи найдутся.

Потерявший голову о хвосте не думает.

Любить страну — это вовсе не значит жить среди подсвечников, старинных икон или гробниц.

Крылья Пегаса пугают бескрылых лошадей.

Старший дурак исторически терпеть не может младшего умника.

Пегасы вначале брыкались, но вскоре привыкли к силосу и вот теперь уже стали воспевать его.

Чем больше человек достигает влияния, мудрости и силы, тем его чаще обманывают и вдохновеннее ему врут.

В детстве хочется скорее вырасти, сделаться большим и сильным, в зрелом возрасте — миновать последующий инфаркт.

И все же — не доверяй Пегаса простому хозяйственнику.

Ушедшего в себя я не боюсь, а вот настойчиво лезущего в меня опасаюсь.

Дилетанты в искусстве — самые злые и самые бестолковые его критики.

Безумная любовь — это не обязательно любовь двух глупых, это может быть простое несчастье двух умных людей.

Только ум снисходителен к человеческому убожеству.

Бронзовая болезнь — ощущение человека в утомившей позе осознанного величия.

Глаза ехидства смотрят глубоко в грязь.

Свежая мысль из затхлого погреба всегда придет со своими ароматами.

Все взывающие к борьбе умеют вовремя улепетывать в сторону.

Иной бы и расправил крылья, да глупая жена взлететь не дает.

Врожденное холуйство само слагает своего барина.

Даже тридцать шесть золотых зубов не стоят одного настоящего.

Если тебя вознесло над людьми — смотри, чтобы не отправило к ангелам.

«Трудно бороться с талантливыми художниками», — сказал новоизбранный секретарь творческого союза художников.

Истинное искусство не бывает рабом житейской точности.

Умный человек тот, кто неопровержимо и доказательно может изложить всю правду своей глупости.

Когда книг много, а времени нет — найди мгновение приласкать кое-какие из них, полистать, стереть пыль, любовно потрогать, и каждая подскажет что-то, шепнет свое заветное.

Вначале думали, что Пегасы не общаются, но сейчас они свободно резвятся на тучных полях творческих съездов и конференций.

Замирание сердца по законам стенокардии никогда не спутаешь с замиранием сердца по законам любви.

Застрявшего в луже думы о большой воде не радуют.

Вещь, оставленная без присмотра, начинает обретать чужие глаза.

Глупость все увидит, разум многое не станет замечать.

Блудливая кошка от перемены мест не меняется.

Брошенная хозяином кость иногда ушибает морду. (Пес.)

Если мы наконец поняли, что смертельно опасно нарушать экологию Земли, то теперь это необходимо также и в отношении космоса.

Придуманная змея способна ужалить не хуже реальной гадины.

Крайне жестокие законы — дети общественного бессилия.

Камертоном правды любой карикатуры является предельно точно представляемая жизнь.

Исполнительством актера проверяется скрипка души, режиссурой — механизм разума.

И все сводилось к одному: отдайте мне, а не ему…

Вид человеческой робости с древних пор и по сей день продолжает умилять начальство.

Показная щедрость ничуть не лучше, чем расчетливая расточительность.

Мысль — свободна, пока она в голове человека. Мысль, сошедшая с языка, уже пленница людей.

Интуиция — исторический рудимент мышления без слов.

Вымученная острота подобна нищему с протянутой рукой.

Чудо, вылепленное из глины, до первого дождя живет.

Прежде чем выходить к цели, надо научиться попадать в нее.

Если ты не в ладах со всеми — значит, ты не в ладах с самим собой.

Если у животных — душа, то у собаки — великодушие.

Искусство без ремесла что лодка без весла.

Не всякое сиятельство светить способно.

В начале старения дед годик утаивал, в глубокой старости — десять лет прибавлял.

Увлечение — высочайшее развлечение.

Призывающий не быть дураком обычно приглашает тебя в союзники.

Если к тебе пришел цветок — напои его свежей водой.

Все прошедшее через тебя — оценишь старостью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии